Семисотлетие Москвы
В 1847 году, 28-го Марта, минет семьсот лет столице Русской земли, Москве.
Москва упоминается в летописях в первый раз в 1147 году, 28-го Марта. И так это число можно считать числом её исторического рождения.– Москва помнит время уделов; она была основана Георгием Владимировичем, сыном Мономаха, князем Суздальским, одним из самых замечательных князей удельного времени. Она вошла сперва в разряд удельных городов.
Младшая между другими городами Русскими, она была основана на тех же общих Русских началах, вытекла из той же жизни и, разумеется, исполнилась тою же жизнию; она является потом в борьбах удельных городов, — в борьбах и бранях, выражающих в то же время стремление Русской земли слиться во единое целое; но, — потому ли, что другие города Русские приносили, с своим преимуществом над прочими, слишком сильную свою особенность, свою городовую, местную личность,– как бы то ни было, только не удалось ни Киеву, ни Владимиру, ни Твери, ни Рязани утвердить прочно свою власть, свое всеобщее значение столицы, значение, которое могло утвердиться и быть признано только при присутствии общего Русского начала. Иначе быть не могло.
И так,– потому ли, что уже приспело время и история выбрала, случайно, может быть, Москву; или потому что в ней, в её особенности, лежало это общее не исключающее начало; но Москва, без сомнения, выразила в себе общее всерусское значение, и для нас во всяком случае является она представительницей общей Русской жизни, жизни всей Русской земли, жизни земской (собственно народной), говоря словом, так часто встречающимся в летописях и грамотах, со времени возвышения Москвы на степень Русской столицы. Вылили довольны князья, или нет — это по крайней мере вопрос; но народ был доволен.
Москва выражала собою не власть над Русскою землею, но власть Русской земли; и если Москва принимала участие в войнах и не редко коварных поступках удельного времени, если она виновата в том, в чем был виноват каждый город Русской, — то она загладила вину свою, храня святую Русь и терпя за нее, выражая в себе общую всерусскую жизнь. Успех, ей одной из всех городов принадлежащий, основывается на её общем значении.
Оно обозначилось явственно, когда в Москву была перенесена столица Митрополии и святый Петр сказал о Москве сбывшееся и вечно имеющее сбываться пророчество: “Аще мене, сыну послушавши и храм пречистые Богородицы воздвигнеши, и мене упокопши в своем граде, и сам прославишися паче пнех князей, и сынове и внуцы твои в роды: народ сей славен будет во всех градех Русских, и Святители поживут в нем, и “взыдут руки его на плеща враг его и прославится Бог в нем.”
В Москве раздался голос Русской земли, зовущий подняться против Татар; в нее стеклось и в ней собралось ополчение из многих городов Русских; из неё пошло оно на Куликово поле. С тех пор она всегда привлекала на себя удары врага, и самая лютая доля бедствий доставалась ей на часть; ей назначалось страдание за Русскую землю — самое важное неоспоримое её право и свидетельство, что она истинная столица Русская.
В нее, при Иоанне IV, созвана была первая Земская Дума из городов и вообще из земли Русской. Иоанн IV, свирепый к боярам, но милостивый к народу и соблюдавший права его, хранил областную жизнь; тому доказательством являются многия его грамоты, напечатанные в драгоценных актах, изданных Археографическою Коммиссией. В свирепостях является его личность: в этом же благом действии дух Москвы и Руси, что одно. Борис, покоряя Сибирь, в грамоте своей писал, чтобы спрашивать Остяков: как им лучше. Но всего важнее, важнее всех возможных доказательств и изысканий, сильнее всех суждений и теории — голос народа, голос Божий, который признал Москву своею столицею, назвал ее матерью Русских городов, корнем Русского царства, и возвестил к ней народную любовь, как увидим ниже.
Когда Димитрий Самозванец взошел на престол и хотел переменить Русскую веру, хотел попрать Русскую народность, то дальновидные Иезуиты советовали ему оставить Москву, уничтожить ее, как столицу, и основать новую столицу: без этого, говорили они ему, ты нисколько не успеешь в своих намерениях {Этот любопытный акт хранится в Московском Архиве М. И. Д.}. Незнаем, внял ли этому совету Самозванец, и не хотел или не успел его исполнить, только этого при нем не случилось.– На Земскую Думу собирались в Москву изо всех городов, уездов и областей, и Василий Шуйский, избранный Москвою, а не всею Землею, в самой же Москве называется Государем незаконным и низводится с престола.
Настало время междуцарствия, время недоумения и шатания, время страдания для Русской земли от разномыслия и от нашествия отвсюду злых и коварных врагов, растерзавших на части наше отечество. В это горькое и тяжкое время, когда казалось ни спасения, ни выхода не было, когда новый самозванец, Владислав, Сигизмунд, Шведы с своим принцем, разделяли землю и шли на престол Русской, наконец шайки разбойников опустошали всю Русь,– в то время народ Русской, без Царя, и не руководимый боярами, поднялся за Русскую землю.
Он встал не за кого нибудь из предлагавших себя ему в Цари и в то же время обещавших помощь, столько нужную тогда; он встал не за Владислава, Карла и т. д.; он встал за веру православную и землю Русскую, против всех её врагов, сказав, что никого из них не хочет. Такой подвиг, казалось, был всего труднее, был невозможен против многочисленных врагов; но этот подвиг был чист, и Русской народ избрал его. Грамоты из города в город обегали всю Русь; один город бил челом другому и звал на общее земское и Божие дело. Сзывали друг друга на врагов, сзывали идти к Москве; тут-то называется она матерью городов Русских и корнем Русского царства.
Вот слова одной окружной грамоты: “Будте с нами обще заодно, против “врагов наших и ваших общих; помяните одно: только коренью основанье крепко, то и древо неподвижно: только коренья не будет, к чему прилепиться? Здесь образ Божия “Матери, вечные заступницы крестьянския, Богородицы, её же “Евангелист Лука написал; и великие светильники и хранители, “Петр, Алексей и Иона чудотворцы” {Акты, собр. Археогр. Экспедициею, T. II, No 176, стр. 298.}. Князь Пожарский, неимевший никакого притязания на свое личное превосходство, на свою власть, был выбран, и повел Русские полки. Князь Пожарский не выдавался из народа, нисколько не имел притязания ставить себя выше его, заслонить своим лицом земское дело, любить Русскую землю более Русского народа; он напротив сознавал всю великость дела, но почитал себя его недостойным; он говорит, что его к такому делу “бояре и вся земля сильно приневолили” {Там же, T. II, No 211, стр. 270.}.
Пожарский был человек вполне Русской: он ставил народ выше лица; нигде не проглядывает у него самолюбивое притязание на свою личность, в этом великом деле освобождения Русской земли, где более нежели когда нибудь всякая личность должна была, разумеется, уничтожиться перед общим земским народным делом. Только талант полководца принес Князь Пожарский в дар народу, был бесстрашен, был истинно добр и кроток, и был вполне достойным, чистым его представителем {Слова наши подтверждаются очевидно историей того времени, грамотами и актами; не здесь в сжатой статье, но в истории междуцарствия должен вполне явиться в настоящем свете Князь Пожарский, этот достойный вождь Русского народа, вождь, с которым народ совершил свое великое дело.}.
Он отказал Маржерету и другим иностранцам в предлагаемой ими помощи, такими словами: поблагодаривши их (кроме Маржерета) он удивляется, что Маржерет между ними, ибо Маржерет дрался за Поляков против Русских и даже получил место в королевском совете; он говорит: “и мы тому удивляемся; такое Яков (Маржерет) Московскому государству зло учинил, с Польскими и с Литовскими людьми кровь крестьянскую проливал, да и злее Польских и Литовских людей чинил, и у короля за то жалованье получил, в раде его король учинил; а ныне б ему нам против Польских и Литовских людей помогати?” — Далее он говорит: “да и наемные нам люди иных государств ныне не надобеть; посяместа были нам Полские люди силны потому, что, за грех наш, Государство Московское было врозни; Северские городы были особе, а Казанское и Астраханское царства и Понизовные городы были особе; а во Пскове был вор, назвался Государским именем, и Псков и Иван-город были с ним вместе, а иные городы и люди многие были с Полскими и с Литовскими людьми.”
Далее говорится от имени бояр, дворян и всех людей, что ныне выбран к ратным и земским делам стольник и воевода Князь Дмитрий Михайлович Пожарский-Стародубский; что теперь все соединились, побивают врагов и отнимают города. “Что где зберетца в земли каких доходов, и мы то даем нашим ратным людем, стрелцам и казакам; а сами мы бояре, и воеводы, и чашники, и стольники, и дворяне, и дети боярские служим и бьемся за святые Божьи церкви и за православную нашу Христианскую веру и за свое отечество без жалованья….. И мы чаем милосердого в Троице славимого Бога нашего милости, оборонимся от Полских и от Литовских людей и сами, Росииским Государством и “без наемных людей.”….”А ныне нам наемные люди не надобеть и договору о них чинити нечево, и вам бы к нам не ходити и себе своим проходом убытков не чинити…… {Собр. Госуд. Гр. и Дог. Часть II, No 285. стр. 600–607. Мы выписали почти половину этой драгоценной грамоты, и всю, извещающую об освобождении Москвы. Они вероятно известны многим; но мы думаем, что никогда не худо их вспомнить, особенно говоря о Москве.}
Чисто было это великое народное дело, и Русской народ отнял Москву, свою столицу, пострадавшую, как и всегда, за всех, и спас Русскую землю. Нигде, как во время междуцарствия, не является глубокое, общее, всерусское значение Москвы для Русской земли. Все стремилось к ней и ее именовало. Объем статьи не позволяет нам выписывать многия места из грамот; но вот окружная грамота Сибирским городам, которая дошла до нас и которою возвещается об освобождении Москвы.
“Господину Матвею Михайловичу Степан Годунов челом бьет. В нынешнем во 121 году, Декабря в 27 день, писали ко мне из Перми Петр Нащокин да Иван Митусов, что в нынешнем во 121 году Декабря в 17 день писали с Москвы боярин и воевода Князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой да стольник и воевода Князь Дмитрий Михайлович Пожарской в Пермь великую к прежним приказным людем, что они бояре и воеводы и всяких чинов люди, прося у Бога милости, царствующий град Москву от попрателей и разорителей веры Христианския от Польских и Литовских людей, от врагов креста Христова очистили, город Китай взятьем взяли; которые Польские и Литовские люди сидели в Кремле городе и которые ушли из Китая в Кремль же город, и те все боярам и воеводам и всей земли Московского Государства здалися; и бояре де и воеводы о том Богу хвалу воздавали, и образ Пречистые Богородицы и многоцелебные мощи Московских Чудотворцев Петра, Алексия, Ионы увидели, и пение Божие по многом храмам утвердилось. И нам бы, господам, однолично быти надежным на милость Божию; и в Перми великой по всем храмам молебны пели с звоном по три дни и ко мне о том писали, и мы на Верхотурье потому ж от радости наполнив очи слез своих, Богу хвалу воздали, молебны пели с звоном по всем храмам; и тебе бы господине, про такую неизреченную Божию милость слышати, велети на Тюмени также по всем храмам молебны пети с звоном о мире и о тишине и о благоденствии всего православного крестьянства, что милосердый Бог утолил свой праведный гнев, и в плен и в разхищения поганым языкам не выдал достальных православных крестьян; да и в Тоболеск бы тебе, господине, о такой великой неизреченной милости Божией велети отписати” {Собр. Госуд. Гр. и Догов. Ч. II, No 288 ст. 610.}.
До Петра Великого существовала в Москве такая перекличка стрельцов, когда вечером в 8 или 9 часов запирались ворота Кремлевския.
“Близь Собора Успенского часовый страж первый начинает протяжно и громогласно, как бы на распев, возглашать: Пресвятая Богородгща, спаси нас! за ним вторый в ближнем притине возглашает: Святые Московские Чудотворцы молите
Бога о нас! потом 3-й: Святый Николай Чудотворец, моли Бога о нас! потом 4-й: Все Святые, молите Бога о нас! 5-й: Славен город Москва! 6-и: Славен город Киев! 7-й: Славен город Владимир! 8-й: Славен город Суздаль! и так поименуют: Ростов, Ярославль, Смоленск и пр…..” {Памятники Моск. Древ. пояснит. примечания, ст. 21.}.
Многозначительное свидетельство! В этой перекличке раздается голос Русской земли; слышишь, как она сама себя чувствует, сама себя называет и сознает в городах своих, в общем чувстве себя самой, единым совершенным целым. В этом не придуманном народном голосе слышишь, что царствующий град Москва помнила все города Русские, всю Русскую землю.
Таково значение Москвы, такова она, истинная столица Святой Руси. Глас народа, глас Божии, свидетельствует о ней.
Но в 1703-м году была основана новая столица, город Санктпетербург….. Какой же после этого удел Москвы? Имеет ли она еще прежнее значение? В Петербург, как известно, было перенесено все управление…. Прежде нежели станем отвечать на наш вопрос, взглянем на самые события с тех пор, как Петербург стал столицею.– Спасенная, соединенная и укрепленная Москвою, Россия представляла много сил, и с этими силами были ведены войны и завоевывались разные страны; но вот, черёз столетие, снова собралась гроза, гроза неожиданная, невероятная.
С запада шел Наполеон и вел бесчисленные победоносные войска. В эту минуту бед, когда все смущалось пред страшною грозою, в эту минуту явилась Москва, опять, со всем своим значением столицы, как и прежде, и приняла на себя тяжелый удар новейшего врага. Как в 1612, так и в 1812-м она вновь объялась пламенем; по всей Русской земле раздалось вновь её имя: Москва! Москва! И на это имя снова поднялся Русской народ и спас Русскую землю.– Такое явление обнаружило внутри-сокровенное и, кажется, навсегда утвердило значение Москвы, вечной столицы земли Русской, столицы народной. Здесь опять встречаем суждение великого иностранца. Наполеон сказал в разговоре с Тучковым: “Столица ваша Москва, а не Петербург, который не что иное, как резиденции Государя” {Описание отечеств. войны в 1812 году, по Высочайшему повелению сочиненное Г.-Л. Михайловским-Данилевским. Часть II. стр. 162.}.
В С.-Петербургских Ведомостях высказано было мнение, что Москва уже не действительная столица Руси, а древность и предмет воспоминания; спрашиваем только,– когда, по мнению С.-Петербургских Ведомостей, Москва перестала быть действительною столицею Руси: прежде или после 1812 года?
Ясно для нас и для всех истинно Русских вечное значение Москвы. Она жива, и жива к ней любовь Русского народа, и будет вечно живо и то и другое; бытие её неразлучно с бытием святой Руси. На нее крестясь смотрит крестьянин; сильно движет она и образованного Русского в чужестранной одежде, в ком пробудилось Русское народное чувство. Но более всего любит и разумеет ее народ. Он называет ее матушкой; повторяем с ним это слово.
Москве минет скоро семьсот лет. Вспомним ли это мы и подумаем ли внимательно о судьбе её и её значении? Москва! Это имя более имен всех городов движет сердце Русского народа и всякого истинно Русского человека. Много совершила Москва. Что совершит она еще?– В одном — твердая уверенность: если вновь налетит беда на Рускую землю, — она вновь спасет Русскую землю.
Любовь к Москве есть любовь к Русской земле, потому что Москва имеет в себе не местное, а общее значение и единство всей земли Русской.
Да здравствует Москва!