ФОМИН ПОНЕДЕЛЬНИК.
Это ярмарка-гулянье, забавное изобретение Русских купцов, которым заблагорассудилось условиться в день Св. Фомы, немножечко попадут Московских жителей, сбыв за порядочную цену гнилые и вышедшие из моды товары. Не смотря на то, что всякий понимает эту, совсем не глупую выдумку промышленности, слова: дешевые товары, заставляют толпу народа, всякого звания, отправляться, с раннего утра, в Ряды.
Вы удивитесь, с каким восхищением спешит, на покупку дешевых товаров, Московская модная красавица, в своей блестящей карете и попадья в огромном чепце, чопорная купчиха, скромная портниха и горничная девушка, жена приказного и кухарка, пожилой помещик, с своею семьею и молодой франт, без семейства.
Взглянув на эту толпу, вы подумаете, что прекрасные товары отдаются даром, и как же обманетесь, когда увидите, что в это время, продаются дюжинами гнилые перчатки, вышедшие из употребления материя и ситцы, разрозненные браслеты и остатки или кусочки лент. Правда, что с вас берут не дорого; но берут деньги за то, что без Фомина понедельника, пришлось бы бросить, в подвалы и предать На съедение крысам.
Почти всякий говорю, постигает эту хитрую проделку, но как добрые Москвичи любят веселиться не на шутку, то они рады случаю соединиться вместе, потолкаться и посмеяться. Тут вы увидите барынь, почти, дерущихся между собою за полтора аршина лент; как забавна купчиха, уцепившаяся за вышедший из моды красный платок, платя за него в три дорога с щедростью, свойственною одним мотам; но всех забавнее — безденежный франт, алчущий ценностью красоты своей, сторговаться с хорошенькой швеей, на живой товар — сердце.
Для людей нечистых на руку, эта давка в Гостином ряду — настоящий сенокос: бывает, что иной, торгуя лоскут канифаса, нещадно тащит порядочный кусок материи под шинель, и развешивает его там, на нарочно пришитых, острых крючках; чиновница-аферистка, будто в рассеянии, вместе с носовым платком, сует в свой огромный ридикюль круглую, деревяшку с мотком лент, а между тын, какой нибудь шалун, пользуясь всеобщим смятением, сшивает, на живую нитку, ветхий капот старой кухарки, с богатым бурнусом Московской красавицы, а другой, шатаясь без всякой цели, не торгуя и не покупая ничего, ограничивается одним приятным удовольствием, только щупать дешевые товары.
Тут вы услышите крики, визги, споры, объяснения в любви, проклятие ада и даже отчаянное — караула. Но все это живо, пестро, разнообразно; это веселый муравейник людей, в котором — если бы не было страшной суматохи, не было бы никакого очарования.
В Фомин Понедельник, усталые купцы уже не кричат и не зовут к себе покупателей, стоят, выпуча глаза и меряют аршинами, почти машинально; часто дают сдачу тому, кто не платил денег и отказывают в сдаче тем, кому она следует; крики усиливаются, но странная торговля кипит, и вот наступает вечер, толпа расходится по домам, остаются одни изнеможенные купцы, которые, торопливо, запирают свои лавки, делают приветливые, друг-другу, поклоны, как бы, меняясь поздравлениями с выручками, потом, помолясь на Спасские ворота, расходятся во свояси.