📑 Царицино. Шаликов Петр Иванович. 1804 год.

Шаликов Пётр Иванович
Царицино

Beaux lieux qui nourrifloient ma poêtique ivresse
J’ai jurê fur ces monts, et je tiens mon ferment,
De payer mon hommage à ton site charmant.

   Delille.

Прежде всего взор и сердце ищут здесь следов великой помещицы сего прекрасного владения — следов бессмертной Екатерины!… Она была в нем; Она гуляла в прохладных садах его; Она любовалась им; дала имя ему, которого оно достойно — имя, которое сливается в мыслях с любезны Именем Любезнейшей Царицы!

Князь Кантемир был владелец нынешнего Царицына. Екатерина желала видеть живописные окрестности древней Своей Столицы; увидела деревню Цареборисову {В 24-ти верстах от Москвы и в 3 х от Царицына.},  увидела село Кантемирово, прельстилась им, размышляла о Цареборисове, смотрела на Коломенское {*}, и захотела в соседстве имен и памятников Государей славных иметь собственность… Кантемир расстался с прекрасным, романическим жилищем своим; но восхищался в сердце мыслью: “Оно понравилось Екатерине; оно принадлежит Владычице полсвета!” — Подобные мысли и чувства угадывать не трудно.

{* Село, которое было любимым местопребыванием Царя Алексея Михайловича, и в котором родился ПЕТР Великий. — Оно видно из Царицына. — Припоминаю старые стихи к Коломенскому:

Российский Вифлеем, Коломенское село!
Которое Петра на свет произвело, и проч.}

Новая Госпожа махнула волшебным жезлом, которой всегда был в руках y Ней — и возникло вдруг множество новых декораций: Дворец, галереи, Оперной дом, мосты, ворота — все каменное и все Готическое, и все прекраснейшей Архитектуры!…– “Я люблю Художества по одной склонности,” сказала Императрица в письме к Циммерману — и зритель Художеств Екатеринина века с живейшим удовольствием вспоминаешь о сей счастливой её склонности.

Время накинуло в полете своем покров забвения на Царицыно, и несколько лет ничего к украшению его не прибавлялось; но благотворная рука Александра сняла печальный покров времени, и вручила Царицыно человеку, которого оно, можно сказать, требовало {Действительному Тайному Советнику Петру Степановичу Валуеву.}, и которого вкус и знания придают с каждым днем новой блеск сему приятному месту. — Все, к блаженству нашему, показывает особливое сходство в душе и сердце Александра с Екатериною, — Любезнейшего Внука обожаемой Бабки!

Вид Царицына, когда подъедете к нему Каширскою дорогою — не восхитит вас; и между тем, как сближаетесь с ним, находите странную игру Оптики: черная крышка Дворца (Готического), которую только и видите, и множество окружающих его башен, с черными же верхами и шпицами по бокам, представят взору — живо и совершенно — крышку гроба и Кармелитов или Францисканов с печальными факелами… Смеетесь и досадуете на такую неудачную выходку Архитектуры.

Надобно знать, что это не тот Дворец, которой возник вместе с другими зданиями. Зависть, косоокая мачеха талантов, имела счастье (в котором почти никогда не имеет она недостатка), доказать (своим способом., что первый Дворец — которой был, сказывают, хорош чрезвычайно — очень дурен. Его сломали до основания и построили нынешний –чудную смесь первых веков Зодчества с новым. — Остальные здания делают с ним разительной контраст — в свою пользу.

Но когда ступите на бархат Царицынской зелени, то сладостная улыбка явится на устах ваших, и живое удовольствие засияет во взорах. Обширные, подобно морям пруды, на которых плавают разноцветные шлюпки, лодки, ботики, и за которыми шумят густые березовые рощи; красивой каменной мост, соединяющий два изумрудных берега; романтические острова; живописная купальня, в виде смеющегося павильона; разные строения, каменные и деревянные; наконец, прекраснейший Английский сад, с широкими аллеями, в которые любопытный Феб никак заглянуть не может, с волшебными дорожками, по которым, если угодно, выходите, не возвращаясь на следы свои, двадцать верст; с уединенною галереей, которую можно назвать Храмом Меланхолии; другой фруктовой сад, с богатейшими в свете оранжереями — все это делает Царицыно пленительным, бесценным.

Я наслаждался приятностью Царицына несколько времени — и тем живее, тем полнее, что провел его в обществе Князя Грузинского, который управляет местом сим, и который живет там во все лето с своим семейством. Г. Валуев имеет в Князе Грузинском такого сотрудника, которого, если не ошибаюсь, один счастливый жребий Царицына мог дать ему. Прилежность, сведение и охота его к садам и строениям оставят, без сомнения, печать свою в Царицыне!

Супруга его, обладающая всеми качествами любезной хозяйки, которая по этой самой причине редко бывает без гостей, имела обаятельнейшее попечение о моих выгодах; ввела меня в особливую комнату; назвала ее моею; указала стол, чернильницу, бумагу — одним словом, в ученой кабинет — и пожелала мне покоя и удовольствия. — Живейшая благодарность была первым чувством моим. — —

День мой начинался и оканчивался прогулками. По утру всегда бродил один, ввечеру всегда с Грациями. Имею ли нужду рассказывать о приятностях летней вечерней прогулки в Аглинском очаровательном саду, с Грациями? Кому не представятся сами собою сии приятности: живость разговора, удовольствие резвости, отголоски смеха и проч.? — Жалею о холодном воображении, для которого надобно все описывать!…. К тому же:

Le secret d’ennuyer est celui de: tout dire.

В уединенных прогулках я предавался мечтам — необходимым сердцу моему… и без сомнения сердцу каждого. Путь мой начинался, обыкновенно, любимою моею дорожкою, подле пруда — ровною и широкою — которая служит ему прелестною набережной. Идучи по ней, я уносил, так сказать, взорами тысячу приятных предметов, которые потом в густых тенях, в безмолвном уединении, занимали мое воображение. — Там, с удовольствием неизъяснимым, мечтал я о Фонтенебло, где роскошный Франциск препровождал время свое среди пиров и красавиц; о Шантильи, где Великий Генрих таял геройским сердцем в страсти к прелестной Габриель, и говорил ей:

Recevez ma couronne,
Le prix de ma valeur:
Je la tiens de Bellone,
Tenez-la de mon coeur.

О Марли, где счастливый Людовик услышал из уст нежной Лавальер. люблю тебя! и отдавал Государство за её жизнь… Царицыно достойно иметь своих Героев любви и роскоши!… Все дышит здесь роскошью и любовью… Шольё, Лафар, Делил, любимые Певцы мои, здесь для меня еще любезнее. На двадцати березах, думаю, начерчены мною сии счастливые стихи счастливого Поэта:

Aimons-donc, changeons sans cesse;
Chaque jour nouveaux dêsirs;
C’eit assez que la tendresse
Dure autant que les plaisirs.
Dieux! ce soir qu’Iris est belle!
Son coeur, dit-elle, est à moi;
Passons quelques heures avec elle,
Mais comptons peu fur sa foi.

(Ode sur binconstance, par Chaulieu.)

В одной аллее есть смиренная беседка, которая называется Кантемировою: приятной остаток старины. Иногда я любил сидеть в ней и думать о Кантемире — Поэте, которого память должна быть любезна питомцу Рурских Муз.

Привлекательная купальня заманивала меня каждое утро освежаться в ванне своей, отдыхать на своих диванах — и новые мечты играли моей душею…. Сама Диана, или Киприда не могла иметь лучшей купальни: какой вкус. какая нега!… И Грации плещутся в ванне её… и Грации покоятся на её диванах….

Ввечеру — особливо по праздникам — встречаетесь везде с гуляющими, которые приезжают из Столицы, обедать, или полдничать на ароматической зелени, на свежем воздухе, и покататься на зеркальных прудах. — г. Валуев и супруга его (которая живет здесь с дочерьми и сыновьями в летнее время) доставляют своею ласковостью новое удовольствие каждому; и старательность сего почтенного человека о всех выгодах посетителей любезного ему Царицына вызвала сюда известного в Москве Лекеня, для содержания кофейного дому, где можно иметь очень хороший стол, лучшие вина, прохладительные напитки — в большой прекрасной галерее. — —

Сельские Нимфы ходят по саду группами, поют веселые романсы свои и летают на качелях, поставленных в густой аллее. — Я гуляю с своим обществом; катаюсь с Грациями в легкой гондоле, пою гимны наслаждению — мысленно, и угадываю таинство земного блаженства…. Вхожу душею во святилище его.

Здесь, в бытность мою, угощался Главнокомандующий Москвою, Александр Андреевич Беклешев. Сие угощение не имело ничего блистательного, городского, но много приятного, интересного. Почтенный Гость после обеда, которой был y г-на. Валуева, ехал в сад, от самого дому, на шлюпке, в сопровождении других шлюпок, на которых ехали музыканты, певчие и проч.

Звуки голосов и инструментов неслись Зефярами по тихим струям необозримого бассейна. Хороводы сельских Нимф встретили Гостя на берегу сада, в котором между тем гремела в разных местах разная музыка. Веселые Нимфы пели и плясали непрестанно, следуя повсюду за предметом общего веселья… которое кончилось с глубоким вечером.

Празднество самое простое принимает волшебной характер в садах Армидиных… Все пленяет, все интересует — воображение.

Желая видеть село {Очень не великое, и потому настоящее его название присёлок.} Цареборисово, славной пруд его и плотину, я ездил туда с Князем Грузинским; смотрел, дивился и думал, что все, достойное примечания, ограничится прудом и плотиною: ошибся. Начальник этого села {Голова.}, крестьянин, просит К. Грузинского зайти к нему отдохнуть. Входим в чистую избу: молодая, приятного лица, хозяйка ставит перед нами молоко и яйца. Хозяин на минуту скрывается; потом видим его с закупоренною бутылкою в руках; наливает, не смотря на сопротивление наше — и лучшее Шампанское кипит в стаканах. Мы рассмеялись; он также; уверяли его, что он делает напрасный убыток, но удовольствие сияло в глазах его…. которое, могу сказать, перешло ко мне в сердце… Русский крестьянин и Шампанское вино!… Да благоденствует Отечество мое!

Так! я наслаждался приятностями Царицына и, подобно чувствительному, благодарному Делилю, клялся и исполняю клятву мою, принести им дань сердечную.

Царицыно (ч. 15, N 10, стр. 219), подписано К. Ш-в (К. Шаликов?). Это описание села Царицына, находящегося в 11 верстах от Москвы. Царицыно принадлежало прежде князю Кантемиру. Императрица Екатерина, осматривая Московские окрестности, пленилась местоположением этого села. Князь Кантемир уступил его ей; при ней были выстроены дворец, галереи, театр, мосты, ворота; все строения были каменные и готической архитектуры. Подъезжая к Царицыно Каширскою дорогою, вид дворца поражает своею странностью. Черная его крышка и множество окружающих дворец башен с черными же верхами, представляют весьма живо крышку гроба, окруженную свечами. Этот дворец не первый, построенный в этом селе; первый был сломан до основания. За этим следует описания садов и прудов Царицинских.