Московский Кремль и колокольня Ивана Великого.
Любецкий Сергей Михайлович
1871 год
Начнем наш обзор с местностей, откуда взоры могут любоваться всеми кремлевскими зданиями, и обратимся прежде к дальним возвышенностям Москвы, например: к Воробьевым горам; с этой громадной земляной скамьи можно смотреть и не насмотреться на всю туманную диораму Москвы, и в особенности на центр её — на златоглавый Кремль.– Симонов монастырь (с горы на гору) есть тоже превосходный пункт для зрелища.
По мере приближения к Москве с “Поклонных гор” (по Смоленской и Серпуховской дороге) {Около 7 верст от Москвы; полагают, что русские воины, отправлялся в старину в походы против врагов, с этих гор прощались с Москвой.}, прежде всего возникает пред путешественниками колокольня Ивана Великого с сверкающей главой своей и водруженным над нею искристым крестом. Подступая к Москве (в 1812 г.) по Смоленской дороге, Наполеон въехал на Поклонную гору — и оттуда, как будто из под распахнутого занавеса, открылась пред ним великолепная панорама древней столицы, а прежде, всего ярко блеснул крест Ивана Великого и выяснилось это громадное здание, окруженное величественными соборами с массивными глазами.
Пораженный этим великолепным зрелищем, Наполеон невольно приостановился, и, самодовольно улыбнувшись, стал рассматривать Москву в зрительную трубку; вместе с ним весь штаб его и войско, увидев Кремль, неистово обрадовались, восклицая: Moscou! Moscou!– и стали обниматься и поздравлять друг друга с обетованною землею.
С южной стороны, т. е. от Замоскворечья, с набережной или с самой Москвы-реки, вид на Кремль, на все части зданий, даже на откосы и покатости горы его,– отчетливее, как будто осязательнее, рельефнее; отсюда, при первом взгляде на него, душа упивается эстетическим наслаждением: там каждое здание, по оригинальной красоте своей, каждый вершок земли — дышат бессмертным воспоминанием о событиях, прошедших по лицу русской земли.
Московский Кремль (в древности “Детинец”) есть тоже, что был Акрополис в древних Афинах или Капитолий в Риме. Увлекаясь поэзиею минувшего, вспомним, что здесь восторжествовала наша православная вера, которую тщетно старался поколебать трехкоронный папский Рим; на кремлевском холме незыблемо утвердился престол сильной монархии; в таинственном сумраке соборов его совершались и совершаются бескровные жертвы на “четыредесяти-двух” жертвенниках,– это гора благодати, называемая “Сионом” русского царства. Кремль построен неправильным треугольником, гора его попрямой линии, имеет 14 саж. 27 арш., а весь Кремль — две версты и сорок сажень.
Не вполне исторически и не строго-топографически я описываю его; здесь представляются далеко не все, но только некоторые, самые замечательные здания его, окружающия колокольню Ивана Великого, с лучшей точки зрения, т. е. с южной стороны,– и кратко упоминаются главные факты, выясняющие знаменитость этих зданий; картина, прилагаемая к моей статье, дополнит и осветит описание.
Полагают, что первый храм в Кремле построен (из дубового леса) великим князем Даниилом, в начале XIV ст., в пустыне, на месте Букаловой хижины, под сению дремучего бора, между чертольем (оврагом) и болотом, в честь “Спаса Преображения” {Около него построен был и монастырь, Спасов дом, после переведенный в дальний конец города, ныне Новоспасский монастырь.}; в 1528 г. он перестроен и находится внутри главного дворца, посреди двора, в древнем виде своем.– “Архангельский собор”, во имя св. Михаила Архангела, тоже бывший деревянный, выстроен сыном князя Даниила, Иоанном Калитою в 1333 г.; нынешний же сооружен в 1509 г. В этой царской усыпатсльнице первый похоронен благоверный князь Даниил московский {Царь Алексей Михайлович, в 1652 г., приказал перенести мощи его в Данилов монастырь (что за Серпуховскими воротами).}. От Архангельского собора сделан сход на Москву-реку, обложенный чугунною решеткою.
Почти одновременно с ним является и “Успенский собор”, тоже при Калите, в 1336 г., по благословению св. Петра митрополита, который сам заложил храм Успения Пресвятые Богородицы, вместе с своею гробницею, и предрек величие и славу Москве. Этот собор был несколько раз перестроен и совершенно кончен в 1474 г. (по плану Болонского зодчего Аристотеля); он так понравился великому князю Иоанну III, что войдя в него, князь воскликнул: “вижу Небо”.
Этот собор есть место священного венчания русских монархов.– “Благовещенский собор” западной стороною своею примыкает к дворцу, а южною обращен к Замоскворечью; он начал строиться в 1397 г. при великом князе Василие Дмитриевиче, у “сеней” дворца его, почему и именуется доныне в актах: “Благовещение у государя на сенях”. Он был дворцовым приходским храмом, в котором владетели России крестились, говели, и бракосочетались. В конце XV ст. он был разобран при великом князе Иоанне III и выстроен новый. Не было ни одного государя, который бы в этот храм не сделал какого-нибудь приношения.
По фасаду и украшениям этого собора, полагают, что он сооружен по плану какого-нибудь иерусалимского или константинопольского храма. Место, на котором он выстроен, есть самое красивое и возвышенное в Кремле; к Москворечью — приделана к нему светлая паперть, за стеклянными рамами, куда, вероятно ходили после обедни цари и царицы отдохнуть и полюбоваться на обширную столицу и на свое Воробьево, гористое село; с одной стороны паперть сообщалась с дворцом, а с другой — широкое каменное крыльцо, существующее и теперь, вело в фруктовый сад, в котором выкладены были свинцом бассейны, наполненные красивыми рыбками, для потехи царевен. Этот сад существовал до времен императрицы Екатерины II.
Чудов (мужской) монастырь, самой древней архитектуры, основан в 1366 г. св. Алексеем митрополитом, там почивают и мощи; прежде он именовался Лаврою. В нем крещены: царь Алексей Михайлович, Петр I, и государь император Александр Николаевич.– “Вознесенский” (женский) монастырь, между Николаевским дворцом и Спасскими воротами, величественной архитектуры, построен супругою великого князя Димитрия Донского, Евдокиею, 1329 г. (перестроенный при Петре I), а соборная церковь его заложена в начале XV ст.– “Бывший архиерейский дом” составляет угол на площадь, против берега Москвыреки; нижняя сторона его идет к Вознесенскому монастырю, а западная примыкает к Чудову; он построен при Екатерине, и в последнее время переделан и переименован в “Николаевский дворец”; он особенно замечателен тем, что в нем, в 1818 г. апреля 17, родился ныне царствующий Государь Император Александр II.
На высоте кремлевской горы расположена обширная площадь, с которой вид на Москворечье и обратно оттуда — превосходен. За два века назад эта площадь застроена была домами московских вельмож со всеми удобствами и причудами привольной жизни их. Теперь после общего обозрения Кремля, взглянем на одно из лучших украшений его, на великолепный императорский дворец, сооруженный императором Николаем I, и освященный в 1849 г. в день Светлого Воскресенья. Вид на него и из него на Москву чарующ; архитектура его изящна, красива и поразительно-величественна. Она не византийская, не готическо-итальянская и не восточная, а чисто “русская”.
Собственный вкус государя приведен в исполнение зодчим Тоном, весь фасад дворца сгармонирован с древними московскими памятниками. Император Николай подробно рассматривал все чертежи, орнаменты и планы его. Этот дворец, сооруженный на ограниченном пространстве земли, при всей своей коллоссальности, являет полное величие царских чертогов. Он расположен в виде прямоугольника и обращен главным, южным фасадом своим, к Замоскворечью, а на северном находятся древние, вычурные царские терема; восточной стороной соединяется он с Грановитой палатой, а западная с особым корпусом предназначена собственно для членов царской фамилии и соединена с Оружейной палатой. В пространстве между этими дворцами находится площадь. Со всякой стороны дворца видна художественная сгрупировка всех отдельных частей зданий его.
Жаль, что мелководье Москвы-реки отнимает много жизни в той стороне; впрочем, порою тянущияся по ней барки и снующия утлые лодочки одушевляют общую картину. Интересно смотреть с кремлевской горы на Москву-реку в половодье, когда она разобьет ледяные оковы свои и замечется волнами далеко за грани берегов своих; но самые грандиозные виды в той стороне бывают в дни коронаций, когда все здания кремлевския залиты огнями, или во время духовных процессий, например: при спуске на иордань духовенства, облеченного в златотканные ризы, предшествуемого иконами, с развевающимися хоругвями; также в заутреню Светлого Христова Воскресения, когда, среди глубокой ночной тишины, после аскатистого выстрела пушки, звучный колокол Ивана Великого возвестит начало величественного христианского торжества — и из всех соборов, под стройное, умилительное пение стихир, двинется круговой ход богомольцев, озаренных свечами, а руки их, в крестном знамении, зашевелятся на груди в благоговейной молитве.
Виды, как с Ивана Великого на всю неоглядную обширность Москвы с окрестностями её, так и на самое это грандиозное здание, поразительно хороши, особенно с южной стороны; от Лобного места и Кремлевского сада половина картинного Кремля заслонена оградой, но от Замоскворечья и вообще с высоких мест эта колокольня, со всеми окружающими ее зданиями, является во всей чудной красоте своей.
Многие, из любознательных путешественников, осматривая Кремль, предпринимают труд взлезать на самый верхний этаж её, чтобы полюбоваться оттуда панорамою Москвы, а жители нашей столицы всходят туда более о Святой недели, когда для богомольцев бывают отворены все кремлевские соборы и все находящияся в них святые сокровищницы. Какое дивное зрелище является с этой высоты! все предметы, не только люди, но и большие, движущиеся экипажи представляются микроскопическими.
В наше время вид Москвы опрятнее и великолепнее, но встарину был он поэтичнее; кстати бросим краткий взгляд и на то время: в необъятном пространстве представлялись тогда здания своебытной архитектуры — и барския хоромы, и брусяные избы, и фигурные теремки и вышки, и неприглядные балаганы, и закопченные кузницы, и ветряные мельницы, размахивавшия своими исполинскими крыльями; тогда во многих местах сверкала и лилась живая вода, невидимых теперь уже речек, кроме полногрудой Москвы-реки и ярой Яузы; местами полосились гряды огородов, даже в Китае и Белом городе, а кругом всего этого темнели зыбкия массы садов и целых рощей,– желтели, тянулись большия дороги и вились крученым снурком проселочные…
К кремлевским соборам принадлежит “Ивановская колокольня”, известная более под именем Ивана Великого; это фарос нашей столицы, являющийся путешественнику первым предметом, при приближении его к Москве. И высота колокольни, и возвышенное местоположение в центре города, на котором она воздвигнута, представляют ее громадным зданием; с этой колокольни можно обозреть Москву на всем её пространстве, во всей её поразительной красоте. Зрелище это тем привлекательнее, что с каждого этажа колокольни панорама разнообразных зданий представляется в различном виде и размере, препоны нет взору, окрестность видна за 30 и более верст в ширь и в даль.
Не одни русские знают этот московский колокол, многие путешественники и посланники иностранные видели, любовались и писали об нем в своих мемуарах; а кто не видал его, тот слыхал об нем, об его величии,– как например, шведский король, Карл XII, который, вторгаясь в Россию, сказал, что он, взяв Москву, повесит шпоры свои на ивановской колокольне, в память пребывания своего в столице.
На месте, где ныне находится эта осьмиугольная колокольня, была небольшая церковь, во имя “св. Иоанна, списателя Лествицы”, построенная великим князем Иоанном Даниловичем Калитою; пришедши в ветхость, она была разобрана при царе Борисе Годунове и вновь им создана в честь того же угодника (ныне находится она под колоколами). По имени этой церкви и колокольня названа “Ивановскою”; она есть памятник царствования Годунова и построена им во время голода (постигшего Россию около 1600 г.), когда со всех сторон народ, алчущий хлеба, собирался в Москву за милостынею — и царь, во избежание праздности народа, приказал занимать его построением каменных зданий, за назначенную плату и прокормление.
Она существует 270 лет; высота её с крестом от поверхности земли 38 1/2 саж., а высота её от уровня воды Москвы-реки слишком 57 саж. {Известный архитектор Боганов, в царствование Екатерины II, при рытии берега Москвы-реки, для закладки предполагаемого огромного кремлевского дворца, сделал замечание, что фундамент колокольни равен со дном реки.}.
Надписью под главою колокольни Годунов хотел, вместе с своим именем, передать памяти потомства и имя сына своего, Феодора {Эта надпись сделана большими медными позлащенными буквами: “Изволением св. Троицы, повелением Великого Государя, Царя и Великого князя Бориса Феодоровича Годунова, всей России Самодержца и сына его, благоверного Великого Государя-Царсвича, князя Феодора Борисовича всея России, храм совершен и позлащен во второе лето государства их”.}; царь Михаил Феодорович, не смотря на справедливую неприязнь фамилии Романовых к имени Годунова, приказал сохранить эту надпись.
Возле ивановской колокольни, в пристройке, где ныне церковь св. Николая, под большим Успенским колоколом, встарину находился собор Рождества Богородицы; его начали созидать при великом князе Василие Иоанновиче и докончили при Иоанне IV. Из внутренности этого храма к Успенскому собору вела каменная лестница, сломанная при императоре Павле, потому-что внизу выстроили главную гауптвахту, а где находились двери на лестницу, из церкви, там сделали балкон.
Подле алтаря церкви св. Николая устроена была при патриархе Филарете Никитиче другая пристройка, для помещения больших колоколов; это здание взорвано было в 1812 году при побеге французов из Москвы, а новое выстроено в 1814 году; теперь там помещается один “будничный” колокол. Между древнею церковию св. Иоанна (списателя Лествицы), где ныне высится стройная колокольня Ивана Великого и соборами Успенским и Архангельским, был деревянный сруб с крышею, не очень высокий, и на нем висел колокол, считавшийся “большим” (в 1000 п.), он слит был в первой половине XVI века. По необыкновенной величине его, в тогдашнее время, простой народ прозвал его “Царем-колоколом”; в него благовестили только в большие праздники и церемониальные дни.
Глава ивановской колокольни вызолочена чрез огонь червонным золотом; вышиною она в 5 саэ. и 1 арш.; внутри венчавшего её креста основа была железная, по углам 4 брусковые полосы, а в средине их толстый железный стержень, которым крест в вершине главы был укреплен. В 1809 году крест снимали, когда золотили всю главу, обитую медными листами; вышиною он был в две сажени и два аршина; на верхней перекладине главы, на которой обыкновенно изображается надпись: I. м. Ц. I., вырезаны были на меди крупными буквами слова: Царь славы. Теперешний крест есть новый; старый снят по приказанию Наполеона, которому кто-то сказал, что крест золотой и что между русскими есть предание, будто с потерею ивановского креста настанет конечная гибель России; вероятно, властолюбивый завоеватель имел намерение везти этот огромный трофей с большим торжеством в Париже.
Но устной молве известно, что никто из французских инженеров и механиков не отважился лезть на такую высоту и снять крест с колокольни без твердых подмостков и укреплений. Наполеон спешил выступить из Москвы, а для подобной операции требовалось много времени — и вот является какой-то русский крестьянин, с предложением своих услуг: снять крест в самое короткое время; на это охотно согласились. Наполеон со всем штабом своим присутствовал при этом любопытном зрелище. Мужичок, взобравшись по одной веревке на ужасную высоту, с изумительною быстротою и проворством расклепал крест, снял и спустил его по той же веревке вниз. Говорят, что Наполеон, вместо благодарности мужику, поступил с ним по известному правилу, проповеданному им: J’aime la trahison, et je déteste le traitre, приказав тут же его растрелять, как изменника своему государству.
Значение, и важность Ивановской колокольни увеличивается еще тем, что в придел находящейся при ней церкви св. Иоанна Лествичника перенесена (в 1816 г.) чудотворная икона святителя Николая Гостунского из упраздненного Гостунского собора. В истории нашей весьма любопытно сооружение этого собора, не менее достопримечательно и уничтожение его: на том месте, в Кремле, где он находился, было ордынское подворье, в котором жили баскаки (чиновники ханские, сборщики податей); они имели надзор за великими князьями; там, в сердце Кремля, около опочивальни святых, кишили татары со всеми атрибутами неопрятного житья своего, под символическим полумесяцем, вздернутом на высоком шесте.
Это соседство особенно не понравилось супруге великого князя Иоанна Васильевича III, Софии Фоминичне; чтобы избавиться от грубых и опасных соглядатаев, она послала богатые дары к жене хана, с просьбою об уступке ей ордынского подворья, для сооружения на этом месте храма, который она желала выстроить по некоему видению. Татарская царица исходатайствовала ей это дозволение; татар переселили в Замоскворечье {Что доказывается названиями тамошних улиц: Большая и малая ордынка, татарская.}, а на развалинах их дома выстроили деревянную церковь во имя “Николая Льняного”, образ которого перенесен был в Москву с берегов реки Гостуни. Великий князь Василий Иоаннович, в 1506 году, вместо деревянной выстроил каменную церковь, благолепно украсил её внутренность и указал именовать ее собором.
По изгнании французов из Москвы, для распространения тесной кремлевской площади, решено было уничтожить Гостунский собор, ограбленный неприятелями; очевидцы рассказывают, что при торжественном перенесении иконы святителя Николая в придел св. Иоанна Лествичника, священнослужители и народ провожали ее со слезами и рыданиями. Есть предание, что император Петр, отправляясь в походы, служил молебны в Гостунском соборе; дочь его, Елизавета, также имела особенное усердие к храму Николая Льняного. Еще издревле велось следующее обыкновение у москвитян: родители, помолвив дочерей своих, приходили с ними к Николе Гостунскому, служили ему молебен и записывали имена жениха и невесты в книгу, хранившуюся при соборе, как бы поручая их ходатайству угодника Божия {Из описания жизни и чудес св. Николая известно, что он помог одним бедным родителям выдать замуж своих дочерей, убожество которых могло довести их до преступления; это, вероятно, и было поводом тому, что православные москвитяне просили благословения св. угодника на сочетавшуюся чету (см. житие св. Николая под 6-м числом декабря в чети-минее).}.
Кстати заметим, что дьякон Гостунского собора, Иван Федоров, был первым типографщиком в Москве и вместе с Петром Тимофеевым Мстиславцем напечатал первую книгу, “Апостол” (1564 г.).
Теперь скажем о главной принадлежности ивановской колокольни — о колоколах её. Самый большой колокол, бывший на ней, назывался “Успенским”, весом в 3,551 пуд; он вылит был в 1760 при императрице Елисавете, мастером Елизовым. На нем представлены были изображения: с одной стороны Спасителя, Божией Матери, Иоанна Предтечи, а с другой Успения Божией Матери и московских чудотворцев — святителей Петра и Алексея митрополитов; под ними же императорские портреты: Петра I, Екатерины I, Елисаветы Петровны, Петра III, Екатерины II и Павла I. Во время катастрофы 1812 г., при общем погроме Москвы и взорвании Кремля, этот колокол совершенно разбился. В Успенский колокол, в случае смерти царя, ударяли три раза протяжно и плачевно; на первой неделе великого поста до XVIII столетия благовестили в другой колокол (в Реут), потому что на этой недели цари говели и ходили к Божией службе в Благовещенский собор,– поэтому Реут назывался еще в простонародии “Голодарь” {Он самый большой после Успенского, имеет весу 2000 п.}.
По изгнании неприятелей из Москвы, в Кремль долго никого не впускали; ко всем воротам, ведущим к нему, приставлены были казаки. В то время колокольня Ивана Великого в основании своем мало повредилась, но находившаяся подле неё Филаретовская пристройка и при ней Рождественская церковь были взорваны, а другая часть, Годуновская, только треснула сверху до низу. На том месте, где пристройка соединялась с колокольней, излом красных кирпичей уподоблялся кровавой ране; разрушенная часть представляла огромную кучу камней, на которых лежали три большие колокола, силою взрыва перевернутые кверху дном (из них у Реута отшиблась часть ушей); мы сказали, что Успенский колокол разбился и лежал без языка {Отшибенный язык весил 114 п.}; определено было его перелить {Воскресный и будничные колокола остались невредимы.}.
Император Александр I поручил надзору Пр. Августина исправление Ивановской колокольни, вследствие чего преосвященный пригласил с собою архитекторов тщательно осмотреть ее; но между ними не было высказано определенного мнения о её прочности. Тогда Августин послал симоновского архимандрита Герасима осмотреть внутренность колокольни; Герасим взошол на нее — и вдруг зазвонил в колокола. Преосвященный, находившийся на кремлевской площади, улыбнулся и сказал окружавшим его: “если Иван Великий устоял от неприятелей, то и теперь устоит; слышите, он звуком своим как будто подтверждает мои слова”.
Самый важный недостаток на Ивановской колокольне оказался в том, что большой колокол её (Успенский) разбился. Надобно было перелить его; но кому поручить такое, трудное дело?.. из всех литейных московских заводов лучше и прочнее всех организован был завод купца Богданова, он занимал обширное место (около церкви Спаса, что в Спасской); у Богданова был 5 домн (плавильные печи), другие заводчики не могли состязаться с ним {В последствии времени известный художник Виталий на заводе Богданова отливал статуи к триумфальным воротам в Москве.}.
И вот, после долговременных исканий мастера, который бы взялся переплавить расшибенный колокол с значительною прибавкою меди, Пр. Августин, с тогдашним главнокомандующим Москвы, графом Тормосовым, остановили свое внимание на искусстве Богданова; но Богданов, понимая всю важность этого дела, неохотно соглашался приняться за него. Наконец это дело было слажено в 1817 г. Много, много употребил трудов, забот и стараний Богданов, для отливки колосального колокола, в 4000 пуд. Его повесили на колокольню в 1819 г. и к прежним портретам прибавили изображения тогдашнего царствующего дома {Замечательна была отливка этого колокола, особенно вешание этой громады на колокольню; но об этом скажется в другое время.}.
По сторонам большего Успенского колокола висят следующие три; “семисотый” литый в 1704 г. мастером Маториным, “вседневный” или “будничный”, названный так по указу патриарха Иосифа, перелит из старого в 1782 г. мастером Завьяловым (слишком в 1000 п.), “Реут” — в 2000 п. лит при царе Михаиле Феодоровиче пушечным мастером Цеховым; он называется еще полиелейным. Сверх того на колокольне Ивана Великого находится 34 колокола, из них 5 “переборных”, подобранные по тонам. Они висят в трех ярусах, самые замечательные из них следующие:
В нижнем ярусе: колокол “Медведь” — в 450 п. лит в 1501 г. мастером Афонасьевым, (после перелит); “Лебедь” одинакового веса, также перелит из старого в 1775 г.; “Ростовский и Новгородский”, (но он не тот знаменитый “вечевой колокол” который Иоанн III привез из Новгорода в Москву; из того, полагают, слили “набатный” колокол, хранящийся в Арсенале). В нижнем этаже, под большими колоколами, при императрице Екатерине II, помещалась “Рентерея” (казначейство).
В среднем ярусе: колокол “Новый” в 200 п., он назван еще “Немчином”, потому что на нем иностранная надпись, из которой явствует, что он лит в 1651 г.; на средине его изображение Божией Матери с Предвечным младенцем. “Корсунский” перелить из старого, и “Марьинский”, вклад на память боярина Бориса Ивановича Годунова и “бабы его”, т. е. жены.
В верхнем ярусе заслуживают внимание два “зазвонные” колокола; они имеют беловатый цвет и издают чистый звук, что заставляет многих (и с некоторою вероятностию) полагать что они вылиты из серебра.
Между нижним и 2-м ярусами колоколов на Иване Великом есть высокая цилиндрическая пустота, шириною более 4 сажень в диаметре, в которую вход от колоколов нижнего яруса и около которой идет винтом лестница на 2 ярус. В этом-то месте, по преданию, самозванец, сделавшись московским царем, хотел устроить католический костел.
В заключение взглянем на самый огромный колокол, долго пробывший (почти с самого своего рождения) в яме, у подножия Ивана Великого, и обращающий на себя особенное внимание не только русских, но всех иностранных путешественников.
Колокол этот по справедливости назван “царем-колоколом”, потому что нет ему равного во всем мире, как по тяжести, так и по величине; он превосходит даже славный “Пекинский” (в Китае) колокол, весит 12,000 пуд. и перелит, при императрице Анне, в 1734 г. из старого “Годуновского” колокола {В Годуновский колокол при царах звонили только в первоклассные праздники и во время аудиенций, даваемых в Кремле иностранным послам.}, с значительною прибавкою меди. Может-быть некоторые старожилы помнят, как он висел на брусьях под деревянным шатром, устроенным над тою самою ямою, в которой он отлит и во время троицкого пожара (1735 г.) опять в нее упал, при чем отшибся от него край. С большим трудом исторгнут он из ямы и в настоящее время стоит на прочном пьедестале, в Кремле.
Скольких знаменательных происшествий был свидетелем Иван Великий, этот регент московских колоколов, и свидетелем не безмолвным!.. Кимвальный звук его — благовестник наших торжеств…