🔍 Поиск по сайту

📑 Карманная книжка для приезжающих на зиму в Москву старичков и старушек… Н. Страхов

Николай Страхов

Карманная книжка для приезжающих на зиму в Москву старичков и старушек, невест и женихов, молодых и устарелых девушек, щеголей, вертопрахов, волокит, игроков и проч., или Иносказательные для них наставления и советы, писанные сочинителем Сатирического вестника

Часть I

1. Сборы к отъезду в Москву

Какая всюду пустота! Уже богатства Цереры свезены с полей в скирды, поставленные окрест сельбищ. Стук цепами, стук, предвозвещающий труды, чредящие изобилие человеков, несносен для ваших благородных ушей! Радостный смех веселых земледелов, собравшихся на гумно, прерывает слабый ваш сон! He радует вас приближение дней изобилия, раздаваемого щедрою природою. Скука сопутствует вам во весь день. He веселит уже вас курение трубки, сидя против камина. Вечерние беседы за самоваром для вас постылы.

He любопытно кажется вам чтение “Ведомостей”, и уже зеваете вы от любимого вами “Политического журнала”. Дочери ваши и сыновья, сидя по разным углам, шепчут что-то о Москве. Супруга ваша тысячу уже раз загадками говорила вам о поездке в столицу. Весь дом, пребывая между страхом и надеждой, ждет уст ваших страшного или счастливейшего приговора о своей участи. Все боятся, дабы предложением о поездке вдруг не ожесточить вас. Но сколь много они в том ошибаются! He знают они, бедные, что происходит и в собственном вашем сердце. Мысленные расчисления о деньгах, которые должно вам взять в город для прожитку, и представление только приятной перемены и для вас самих устрашенному их воображению представляются решимостью остаться на всю зиму в деревне.

Итак, прервите те страшные беспокойства, которые удручают и вас самих, и весь ваш дом. Объявите торжественно, что точно вы решились на всю зиму ехать в Москву. Разлейте всюду всеобщую радость и обнаружьте и собственные ваши радостные ощущения. Оживите все восхитительные воображения о будущем времяпрепровождении. Пускай в присутствии уже вашем свободно будут делать планы забавам, весельям и расходам. Пускай наместо глубокого молчания всюду слышны будут громкие разговоры, хохотание и жаркие споры о сборе в Москву. Пускай начнется такая суета, чтоб все ваше селение находилось в величайшем движении, а отъезд бы ваш в Москву известен быть мог на двадцать верст вокруг.

Сентябрь и октябрь суть те месяцы, в которые истинно благовоспитанные люди не могут жить в деревне. Не дерзайте опровергать сего важнейшего обычая совершенно благородных людей. Молодые дворяне! Страшитесь крику модных своих половин. Старики! Убойтесь ворчливости своих барынь и сетования щеголеватых своих дочек и сынков. Кидайте сколько можно скорее ваши деревни и скачите на почтовых из ваших поместий. Подлые ваши попечения о молотьбе хлеба возложите на ваших старост.

Предоставьте низкое попечение о делах домашних вашему приказчику или постарайтесь сами все оные исполнить дня в два. Пересеките ваших мужиков, смените старост, кое-как повыдайте сотню девок замуж и пережените парней; выберите для продажи годных в рекруты, продайте хлеб, соберите запас, оброк и деньги. После сего пошлите нанять дом ценою от пяти сот до тысячи, и которой бы был на большой улице, по близости к театру, клубу и рядам; a если имеете свой, то велите оный протапливать недели за две до приезду вашего. Отправьте в Москву такое число живности и запасу, которым бы в продолжение пяти или шести месяцев могли насыщаться вы сами, ваши люди и двадцать или тридцать человек, которые каждый день будут делать вам честь и удовольствие у вас оной поедать.

Если для сего недостанет собственно вам принадлежащих птиц и хлеба, соберите все оное с ваших мужиков, которым по глупости их некуда с рук сбыть такое изобилие. Припомнив городских прошлогоднее усердие к питью за ваше здравие, в опасении, дабы не ошибиться в расчете, запаситесь против прежнего несколькими лишними бочками наливок. Напомните дочкам вашим о банках с вареньями, дабы им было что полизать с городскими своими приятельницами и полакомить язычки женихов и ветреных лепетунов и болтуньиц.

После сего призовите к себе старинного своего кучера, осведомитесь о числе лошадей и о состоянии повозок и упряжки. Велите чинить ваши зимние возки, кареты, коляски, берлины и кибитки. Набирайте с собою сколько можно более слуг, напичкивайте повозки девками, платьем, фижмами, шнуровками, коробками, коробочками, ящичками, ларцами, укладками, сундуками, сундучками, баулами и чемоданами. Распорядите таковой обоз, распределите число верст, отправьте наперед кухню, садитесь и кидайтесь опрометью в повозки. Если же по внушениям благородного воспитания ощущаете вы сильнейшее рвение достигнуть столицы, бросьте ваших кляч, наймите почтовых и поспешайте в те любезные места, где вы гораздо благороднее и скорее можете промотать и прожить ваши денежки.

2. Повестка о приезде и принимание гостей

Едва лишь успеете приехать, выбраться из повозок и опамятоваться от кружения головы, велите всем слугам, сколько с вами оных ни находится, оседлать лошадей и, севши на них, что есть духу скакать для уведомления городских о своем приезде. He забудьте приказать сим посланным для моды объявить, что вы по причине путешествия одержимы какою-либо злейшею болезнью, однако ж не запамятуйте при том назначить, чрез сколько дней намерены вы сделаться здоровыми.

Сии посылки и уведомления о приезде постарайтесь расположить сообразно моде и обычаю, то есть велите начинать с чиновных и богатых, а кончить людьми неименитыми и бедными, так чтоб первые могли знать о приезде вашем на другой день, a последние через неделю. Старайтесь сохранить древнее искусство благородных людей, которое состоит в умении обижать других сими повестками и уведомлениями о приезде; а чтоб сказать яснее, уведомляйте о вашем прибытии тех после, которые полагают, что имеют право извещены быть о сем всех прежде, и наоборот, повещайте тем прежде, которые заслуживают уведомлены быть всех после.

Таковые безделки, будучи весьма важны между большим светом, могут произвести в других высокое мнение о знании вашем в обхождении. Помощью сего же можно делать разные отмщения за обиды, равномерно учиненные вам кем-либо в прошлую зиму, или обижать и самых тех, которые сего не заслуживают. Напоследок отобравши ответы от слуг, прилежно размышляйте о каждом слове, и то, что посланные поняли ложно и пересказали наизворот, толкуйте как можно более в худую сторону. Люди, исполненные истинною благородною колкостью, умели из таковых одних пересказов начинать важные ссоры и нешуточные объяснения, чему с достохвальностью можете последовать и вы, если не надеетесь вскоре по приезде вашем в город чем-либо заняться подельнее сего.

Сообразно сему располагайте также и приемы ваши. Некоторым из приезжающих не велите сказывать, что вы дома; другим объявляйте о вашем недомогательстве, а иных отбояривайте даже таким известием, что вы находитесь уже при последнем издыхании. Таковое модное и крайне замысловатое притворство должно быть производимо, смотря по людям, чинам их и именью. Сия тонкая и остроумная часть обхождения довольно сведома светским людям.

Равномерно из опыта известно также, что непростительною грубостью почитается замедление свиданием своим с так называемыми отборными людьми, из числа коих суть щеголи и щеголихи, прелестницы и волокиты, картежницы и игроки, мотовки и моты, и вообще те, которые записаны во все общества и живут всегда в городе. До свидания с сими-то людьми не можно судить с основательностью о городских обстоятельствах, о модах и даже о новом образе мыслей и понятии. Сии свидания служат училищем о вкусе и духе большого света.

Помощью оных переделывается деревенская вислоухость и все поступки очищаются от той заплесневелости, которою покрыто бывает обхождение по причине долговременного пребывания в поместьях. Итак, глотайте слова сих великих людей; вести и рассказы их запечатлевайте в сердце вашем и с жадностью обозрите их с ног до головы. Наружность оных да послужит вам высокою наукою о платье. Спешите набить голову свою знаниями о модных цветах, покрое платья, о ленточках, шляпках, о пуговицах и пряжках и о всем, что ни исходит в свет из магазинов новостей и мод. С покорностью просите сих людей, дабы уведомили вас о истории волос и о всех переменах и приключениях, коим подвержены они были после вашего отсутствия. Если вы не знаете, какие движения в моде, умоляйте, дабы не таили от вас ни малейшего модного знака.

Научайтесь от них смотреть, смеяться, краснеть и бледнеть по моде и при модных обстоятельствах. Перенимайте произношение, по новому способу переделывайте российский язык во французский. Составляйте из всех бестолковых слов модное красноречие. Учитесь божиться о лживом и клясться о невозможном, нимало не ломая модной совести. Затвердите все модные истории и приключения и приготовьтесь кричать о них со всеми теми, которые о сем слышали сто раз, рассказывали столько же и повторяли не менее. Изготовьтесь ругать тех, которые по их только рассказам достойны ругательств. Принимайте намерение злословить тех, коих не вы сами, но они знают, и которые не с вами, но с ними, или только что с их знакомыми имели дело. Приобретши из сих известий знание о городских новостях, почитайте оное истинным показанием о состоянии честных семейств и домов и смело умножайте толпу тех людей, которые злословят без сведения, обижают по одному слуху и ругают для одной моды.

3. Езда в ряды и разные покупки

Узнавши теорию городской жизни и мод, начинайте практикою роскоши и расточения. Молодые девушки и мужчины, приехавшие из деревень своих, для сего предмета могут выбрать из круга своих знакомых тех, которые наиболее сведущи в искусстве проматываться. Слыша от них при свидании о модных образованиях наружности, должны вы их просить вспомоществовать вам в столь важном деле. Наперед попросите их, чтобы они прислали к вам знакомых им разносчиков и продавцов разных модных товаров. Каждое утро собирайте к себе таковых по нескольку десятков; кричите с ними что есть силы; опустошайте мешки и производите стук и звон деньгами.

Истратив оные, утешайтесь товарами; кажите их всем вашим приятелям; созывайте всех домашних и заставьте отгадывать цену. Если напоследок наскучат вам разносчики, поскачите с приятелями вашими в ряды; облетайте все лавки, кричите, торгуйтесь, закупайте, мечите деньги, складывайте, увязывайте и велите класть товары в карету. Потом поезжайте в магазины платить за иностранные выдумки и за собственное ваше легкомыслие. Давайте вдвое за товары потому только, что у тех лавок, в которых оные продаются, прибиты дощечки, на коих находятся золотые французские буквы. С сими продавцами и продавщицами не дерзайте торговаться, потому что они имеют парижскую совесть, божатся и обманывают на модном языке.

Продолжайте чаще ездить в ряды, ибо таковые поездки, исключая траты денег, имеют особенные свои приятности. В рядах представляется удобный случай подслуживаться самыми безделками. Со знакомыми вам девицами там по нечаянности не бывает денег или, ошибаясь в расчете, берут они с собою оных столь мало, что весьма удобно вам подслужиться им тогда вашим кошельком или целою книжкою с ассигнациями. Если вы от учтивости чаще станете соглашаться за все их покупки платить собственные свои деньги, тогда они вскоре удостоят и возложат на вас должность купчины прекрасного пола. Важная и приятная сия должность вскоре учинит вас известным и знаменитым.

Старайтесь только за каждую препорученную вам покупку платить половину хозяйских и необходимо половину собственных ваших денег. Сперва хотя вы от сего недочтетесь некоторой суммы в кошельке, потом в книжке, а напоследок и в целом бюро вашем, однако ж в воздаяние за таковое пожертвование повсюду будете вы известны под именем милого и услужливого мужчины. Старушки, госпожи и матушки прекрасных дочек станут почитать знакомство ваше лестным, а девушки будут на вас смотреть как на мужчину, коего внимание и учтивость не пустые и для них не без доходу. — Впрочем, ряды есть такое место, где вы хотя и скупите многое и даже самое излишнее и ненужное; однако ж там всегда вы увидите что-либо такое новенькое, которое прельстит вас и подживит в вас склонность тратить деньги.

Ряды, исключая веселой в них прогулки, составляют собою то место, которое большая часть новоприезжих красавиц учинили приватным собранием для свидания. Строгие родители крепко держат в домах своих прелестных дочек, но в ряды, как в безопасное место, отпускают без подозрения, полагая, что, когда они заниматься будут покупками, тогда некогда им собирать вокруг себя ценителей собственных их прелестей. Старички и старушки в сем обманываются; вы, щеголи, старайтесь пользоваться сим их заблуждением и приобретайте с помощью кошельков ваших благосклонность тех нянюшек и мамушек, которые составляют удобопреклонных Церберов, хранящих сии яблочки Гесперидского сада.

Между тем и сами собою соделывайте сии места столь достойными внимания, дабы красавицы каждый день придумывали тысячу вещей, которые им будто нужно искупить. — Итак, вкратце вот все пользы, приятности, предметы и цели поездок в ряды. He нужно более ни оных похвалять, ни распространяться в описании доставляемых ими выгодностей и удобств. He нужно учить щеголей и щеголих, дабы они старались преобращать ряды в торжище сердцами. Затмил бы я сим славу сего преименитого отродья человеков. Все то известно им и без меня. О вы, достохвальные ряды! Колико то известно, что под крышками вашими столько же распродано сердец и такой же на оные расход, как и на товары!

4. Женские уборы и наряды

Приступайте, милые красотки, к употреблению накупленных вами нарядов и уборов. Разум ваш, который не может весь поместиться в голове вашей, переселяйте в шляпки о трех этажах, или на те выспренние горы и холмы, которые воздвигнуты на главах ваших. Дабы таковые громады не подавили ум и мозг ваш, подставьте под них подушечки на рессорах. Для надежнейшего же поддержания всей оной тяжести утвердите около шеек ваших твердейший фундамент, устроенный из проволоки, и с помощью оной торчащий креп претворите также и в щит, который бы закрывал прелестные ваши губки.

Устройте весь ваш фасад по правилам модной архитектуры. Приделайте в соответствие сему щиту и такую от головы наклоняющуюся крышку, которая бы закрывала все ваши прелести от самых проницательных глаз. Самовольно заключите ваши личики в сей род флеровых корзин. Одних низкорослых удостойте честью снизу подглядывать и видеть ваши прелести. С помощью таковых модных строений красоту вашу столь низко опустите, чтоб высокорослые не могли уже оной усматривать своими глазами.

От такового гонения моды на высокой рост заставьте высокорослых щеголей восплакать и проститься с огненными вашими глазками, розовыми щечками, милыми бровками и прелестными губками. — Наряжайтесь во все сии смешенного ордена модные строения под присмотром опытных щеголих. Воздвигайте на головах ваших искусственные сады, вазы, колонны, галереи и пьедесталы. С таковыми на голове зданиями учитесь ходить свободно.

Снискивайте знание с умением болтать теми фонариками, которые привешены к ушам вашим чаятельно для того, чтоб освещать лицо, заслоненное модными строениями. Перенимайте употребление новомодных деревянных заборцев или опахал. Окутайте все ваши пальчики в разновидные перстни и кольца и учитесь с приятностью шалить часовыми цепочками. В таковых разрядах смелою и модною ногою выступайте надежно в большой свет.

5. Мужские наряды

Искупив все материалы, с помощью коих можете вы вдруг сделаться разумными, посылайте скорее за теми великими людьми, коих руки вас могут, так сказать, из ничего учинить модными тварями. Подобно как кисть живописца живообразует простой кусок холста, так равно игла портного может учинить вас людьми, ибо без сей иглы не можете вы включены быть в округ большого света. Без сей иглы красотки не удостоят вас ни малым вниманием. Без сей иглы лишаетесь вы дружбы, искренности и приверженности от целой сотни щеголей. Без сей иглы самые степенные старички и старушки смотреть на вас будут весьма кисло. Без сей иглы могут вас почесть теми чудами, которых показывают на городских гуляньях. Без сей иглы не можете вы ни жениться, ни же вступить в должность, ибо довольно известно, что у многих все нынешние дарования сшиты сею иглою, а нынешние честность и разум скроены ножницами.

Итак, вот сколь важны портные, иглы их и ножницы! Поспешайте же скорее приблизить то вожделенное время, с которого должно начаться модное ваше существование. Советуйтесь с искуснейшими здателями суконных строений. He упускайте ни малейшей прикрасы, от которой непосредственно может зависеть модное ваше благополучие и блаженство. Размыслив обо всем прилежно, призывайте к себе славных портных. Велите им скорее накроить ваши достоинства. Велите шить те лоскутки сукна, кои долженствуют составить именитость вашу в свете.

Дожидайтесь сотворения вашей наружности с нетерпеливостью, и когда настанет час окончания оной, тогда, предавшись совершенной радости, садитесь против трюмо и с важным видом примеривайте обновки. Вставайте со стула, паки осматривайте в зеркале новое ваше образование; любуйтесь, красуйтесь и с отвагою и смелостью шаркайте по горнице. Вытягивая исподнее ваше платье, стучите крепче о пол ногами. Оглаживайте сукно и обирайте с оного малейшие пушинки. To наклоняйте вниз голову, то возносите оную к зеркалу, то отступайте от оного на конец комнаты, то паки к нему подходите.

Сами себе кланяйтесь и откланивайтесь в зеркале; представляйте, что будто вы к кому подходите или с кем-либо встречаетесь; изображайте собою человека, который вступает в собрание, делает разные ласки девицам и танцует с ними. Одним словом, в сих новых нарядах вытверживайте лицо малого человека большого света. — Оправляйте модный ваш воротник; сто раз вытягивайте оный до ваших ушей и прищуривайте глазки, дабы всмотреться, подлинно ли цвет сукна вам к лицу.

He забудьте самого важнейшего дела: вспомните о лифе, который, так сказать, составляет душу всего кафтана и всех нарядов. Велите принести другое зеркало; наведите оное на трюмо и высматривайте ваш лиф и узенькую спинку. Чем оный лиф выше, тем выше ваши достоинства; а чем ýже спинка, тем тоньше ваш разум. Мода, которая многое в свете переменила, между прочим и самому знаку достоинств головы, повелела ныне находиться на сем заду, в чем самом и весь большой свет согласился, так что ныне весьма кстати можно сказать:

Чтоб точно знать людей достоинство прямое,
С лица, по голове об оном не суди;
Но чтоб узнать сие, вот средство препростое:
Какое ж? Лишь только сзади посмотри.

6. Причёска волосов

Волосы ныне служат вывескою щегольских достоинств и модных дарований. Оставьте сельских ваших власодрателей и приискивайте скорее почтеннейших городских архитекторов волос. Не щадите денег за прическу и каждой день пробуйте, которая из оных вам лучше пристанет к лицу. Употребляйте желтые, серые, розовые и белые пудры. Мажьте и сальте голову помадами и принюхивайтесь, которая из оных приятнее, а паче моднее пахнет. Велите подымать волосы то выше, то ниже; ставьте букли толстые или тоненькие, завязывайте пучки высоко и круто или низко и слабо, уютно или пышно. Простирайте ваше внимание даже о самом бантике на пучке.

Все сие производите под смотрением и в присутствии трех или четырех щеголей. Если же не можете положиться на одобрения и сих искусников, в таком случае созовите еще десяток щеголей и составьте из оных совет о вашей прическе. Изберите и остановитесь на одной из оных. Торжествуйте сей день, яко день, в которой вы получили будто новую голову или возвратили ту, которая была вами потеряна от долгого вашего пребывания в деревне. — Девицы заняли свои головы такими английскими и французскими флеровыми беседочками и домиками, что, кажется, нигде на оной не осталось места для садиков и цветников, устраиваемых из волос. Однако ж если мода требует, чтоб волосы висели по плечам локонами, или в виде бы веревки заплетены были, или поддерживались бы костяным заборцем, в сем сами они могут делать выбор по совету искусных и знающих приятельниц.

Они также должны всматриваться, какая прическа им лучше пристала. Вид тупея, разные кудри, курчавости или просто гладкость должны быть избираемы по строжайшим правилам моды. Буклям и даже каждому волоску надлежит висеть в силу щегольского устава. Одним словом, обоего пола щегольской свет обязан почитать вид своих волос паче виду головы, а украшения оных паче украшений мозга. Довольно известно сему именитому отродью человеков, что кудри и пудра составляют ныне все те достоинства, которых требуют от модных их голов.

Вид тупея и благоухание помад, имена тысячи щеголей и щеголих предали позднему потомству и учинили оные бессмертными в летописях, реестрах и расходных книгах парикмахеров и пудреников. Да и в нынешнем даже веке гребенка колико неизчетныя одержала победы! Душистое сало и белая пыль очаровательною своею силою обратили щегольские тупеи в такие батареи, коим никакие сердца отныне не возмогут противостоять.

7. Покупка карет

После нарядов надлежит помышлять об экипаже. Истинно благородным людям надлежит иметь немалой цены движущиеся домики. Дочкам надлежит просить своих матушек, дабы они старичков склонили купить новомодную четырехместную карету. Делать оные на заказ вывелось почти из обычая, ибо, исключая продолжительности времени, сии заказные кареты бывают столь прочны и крепки, что не прежде могут избиться о мостовые, пока не переменятся на них две или три моды.

Итак, для предупреждения таковых худых последствий сколько можно старайтесь купить карету похлипче. Советовал бы я вам самим ездить с вашими батюшками в каретный ряд, дабы они там, находясь без вас, по ошибке не выбрали крепкой кареты. Старайтесь всего более выбирать кареты по красивости, модному цвету, и чтоб фигура их была а л’эваншаль {À l’éventail (франц.) § в форме веера.}. Всеми светскими людьми принято за правило известное положение о цене кареты. Карета от 350 до 450 рублей называется изрядною и покупается теми, кои имеют за собою только 100 душ. Карета от 500 до 550 рублей составляет средственную и по расчислению принадлежит для тех, кои имеют от 250 до 350 душ.

Карета от 600 до 650 рублей называется порядочною и покупается теми, у коих 400 или 500 душ. От 700 до 800 рублей именуется препорядочною, и таковую принадлежит иметь тем, за которыми от 600 до 700 душ. Карета от 850 до 1000 рублей прозывается уже прекрасною, и необходимо принадлежит до людей, у которых 900 или 1000 душ. Барские кареты и выписные предоставляются превосходительным дворянам.

Итак, сообразно сему расчету и показанию, располагайте покупкою карет. Однако ж, дабы в точности не держаться столь скучных правил, а притом вспомнив, что большая часть людей живут сверх своего состояния, можете вы, имея только 100 душ, покупать карету в 500 и 600 рублей; от 400 же и 500 душ покупать в 800 и 1000 рублей; а когда за вами 1000 душ, то не полагайте никаких уже в сем пределов и старайтесь даже не уступать и тем, за которыми 5 или 10 тысяч душ.

Таковые рвения весьма свойственно иметь воспитанным людям, ибо ныне благородное искусство состоит в том, чтоб казаться превыше своего состояния. В сем также заключается неисповедимое и таинственное средство иметь расход более прихода и в несколько лет проживать такое имение, которое могло бы достаться самым внучатым. Не смотрите нимало ни на какие в рассуждении сего старинные бредни. Не слушайте того, что дедушки и бабушки ваши имели обычай часто хаживать пешком и ездили в скудных и весьма незатейливых рыдванах.

To были ваши дедушки, то были ноги ваших дедушек, а то вы, их внучата. Кстати ли вам иметь дедушек ваших ноги, когда даже и то уже вышло из моды, чтоб иметь такие, как у них, головы? Вы стали во всем понежнее, и ваши силы и умики прежней силе и уму только что сущие же внучата! А притом встарь, бывало, помнили, что имеют ноги для ходьбы; a ныне не прежде можно вспомнить о двух ногах, пока не заиграет музыка и не начнут вертеться и прыгать. Встарь сияющий лак не придавал блистания достоинствам и голове, а ныне с помощью сего лака, если кажутся несовершенно умными, то по крайней уже мере оный прикрывает шероховатость ума и дарований. Встарь кланялись не карете, а сидящему в ней; ныне же кланяются не седоку, но карете.

Прежде знали людей не по карете, но ныне часто знакомы с ними бывают по виду оной и по известной на них живописи. Встарь могли быть разумны и самые те, которые ездили в одноколке, а ныне уже только четыре колеса почитаются единственными к тому средствами… Но и сих доказательств довольно к вашему оправданию, что за старь да старь; того разве не знают, что старь значит старое, а все, что есть старое, есть брошенное. Итак, не внимайте беззубым или древности придерживающимся ораторам.

Следуйте ревностно моде и ее внушениям. Истинное ваше достоинство поставляйте в том, чтоб вертелись под вами четыре колеса, приводимые в движение четырьмя или шестью скотами. — Старички, слушайтесь ваших старушек, внушенных модными дочками и сынками. Покупайте кареты и непременно мыслите, что гораздо нужнее тратить деньги на сии движущиеся ящики, нежели на воспитание детей ваших и на прочие благонамеренные и добрые дела.

Полагайте, что карета доставляет вам способ совершенно поддерживать благородство и славу ваших предков. Всю собственную вашу именитость поставляйте в том, чтоб иметь сей ларец, обшитый сукном и украшенный стеклами и лаком. Платите в городах за то сиденье в каретах, которое не можете уже вы вознаградить в целый год ходьбою вашею по пашне и полям.

8. Покупка саней, саночек, бегунов и прочие нужнейшие к сему снаряды

Любезные молодчики! Теперь настала ваша очередь выпустить на свет денежки ваших батюшек. По вашей живости и летам не всегда для вас прилична скучная езда в каретах. Довольно и того, если вы будете оные удостаивать сидением вашим в таких только случаях, когда потребно вам выезжать с сестрицами в те дома, где должно появляться не со всклокоченными волосами. Довольно и того, если вы будете пользоваться спасительною помощью карет в те ветреные и снежные дни, которые щеголеватой вашей прическе угрожают разрушением.

Протрите глаза сонливым деревенским денежкам; предложите батюшкам вашим сами, a если не смеете, то упросите матушек замолвить слова три о необходимо нужной покупке саней и бегунов. Выбирайте хорошие, а всего более модные санки, и не пекитесь о прочности; ибо довольно, если они прослужат одну зиму. Дабы можно было представлять не безважное лицо на бегу, или проезжая по улицам мимо знакомых домов, или катая знакомых вам барышень, постарайтесь также поскорее купить хороших бегунов.

Ездите каждый день на конную, приценивайтесь, торгуйте и покупайте. Однако ж по обычаю конских охотников должны вы купленных вами бегунов беспрестанно променивать на других и с новыми поступать таким же образом. При сей мене всегда вы будете придавать столько денег, что напоследок, лишившись всей той суммы, которую вы за первых лошадей заплатили, при четвертой или пятой мене придайте и еще столько же денег, так что, потратив много и продолжая беспрестанно меняться, наконец выменяете вы самых лучших кляч.

С помощью таковой мены можете вы всегда иметь разной шерсти лошадей, а за незнание ваше прослыть знатоком. Дабы представлять из себя человека знающего, должно вам при сих променах и придачах уметь только растворять у лошади рот и быть сведому о некоторых в оном находящихся зубах. По сем советуйтесь со знающими коннористателями о наряде верхового. Оденьте сего сопутствователя вашего англичанином, турком, албанцем, сербом, черкесом, казаком, гусаром или просто слугой.

Изготовьте также довольно пространный реестр материалам, из коих должны устроиться собственно уже для вас самих какая-либо санная шуба или куртка с чикчирами {Часть обмундирования гусар, улан и драгун, форменные узкие кавалерийские брюки на кожаной подкладке, расшитые галуном, позументом.}.

Окончивши все таковые дела с успехом, не забудьте однако ж упросить ваших сестриц, дабы они в равноподобных затеях приняли вашу сторону. Им довольно известны, a вам весьма сведомы приятности катания на санях так называемою кадрилью. Припомните им о тех днях, в которые, сговорившись, несколько барышень и кавалеров катаются на нескольких прекрасных венских или на городовых санях, везомых лошадьми под фартуками. Надоумьте, сколь нужно им иметь сии зимние экипажи.

Припомните ряды, бег и масленичные катания. Представьте живо те ясные и теплые зимние дни, в которые для прогулки с великою приятностью можно ездить на сих санях. Опишите им все оное с такой приятностью, чтоб они на другой же день пристали к батюшкам со своими докуками и помощью оных наконец упросили бы их купить венские или городовые, сафьяном обитые и под пальмовое дерево выкрашенные сани. Одним словом, старайтесь сколько можно, чтоб на все и всюду сыпать деньги и приводить в сухощавость тучный родительской кошелек. Пусть денежки погребаются, здравствовала бы только мода!

9. Хворание по моде

Может быть, подумали вы, что принял уже я намерение пустить вас по гостям. Никак! Усядьтесь, пожалуйте, дома и извольте привести на память ваше благородство и модою предписываемый обряд. Как могли вы подумать вдруг показаться в общество, не бывши еще больными? Такое крепкое здоровье прилично одному только крестьянскому поколению.

Если вы и подлинно не чувствуете никаких недомогательств, то скрывайте, пожалуйте, такое страшное преступление против моды и обычаев. Пожалуйте, стыдитесь столь крепкого сложения и не выгораживайте себя из числа нежных и хворых людей большого света. Мучьтесь, не чувствуя скорби, падайте в обмороки, имея крепкую голову, страдайте меланхолией при веселых мыслях, а паче не забудьте о разного рода тошноте, истерике и всего более о спазмах.

По крайней мере, угорайте в нетопленных комнатах, жалуйтесь на мигрень от сырости в сухих покоях, при самом хорошем позыве на еду имейте индижестию, кашляйте из всей силы, когда выпьете несколько простывшего чаю, и чувствуйте колотье в том боку, который вы не простудили. Барышни имеют готовое средство притвориться: стоит только сказать, что иглою укололи пальчик.

Пусть они лечат хотя оный и заплатят за сие рублей до ста. Притупление глаз, последовавшее якобы от чтения того великого множества книг, в которые никогда не заглядывали, составляет готовую болезнь для щеголей. Весьма удивительно, если вы найдете себя неспособными для столь нужного и модного притворства! Посмотрите, пожалуйте, на ваших батюшек и матушек. Мило видеть, как даже и они на старости лет своих умеют притворяться больными и недомогающими.

Иной старичок, хотя еще в состоянии пробежать что есть духу верст десять… однако ж сей любезный старец, следуя моде, страждет подагрою; у него обверчены ноги, он ни с места не ворохнется и почти уже тысячу рублей переплатил докторам. Сей для означения, что проводил молодость свою за письмом и вел ученую и сидячую жизнь, страждет в городе жестоким геморроем, хотя, впрочем, в деревне каждый день ездит верхом за зайцами.

Некоторые сухощавые старички имеют однако ж гидропизию, или водяную болезнь, для того только, что страдал оною блаженной памяти дед их, или потому, что сия болезнь есть родовая и причтена за столь важную, что на оную, яко на важнейший пункт, не устыдились бы они сослаться в доказательстве о своем дворянстве. Матушки ваши представляют вам собою столь же достохвальные примеры.

Посмотрите, какие у них истерики, тошноты и головные боли. Некоторым из них, по преданию покойных ваших бабушек, столь полюбилось словцо “пострел”, что они, не чувствуя и не ведая, в чем состоит оная болезнь, страдают сим пострелом; знавши о том только по тому, что у такой-то покойницы от печалей отнялась правая рука, утверждают, что и у них отнялась оная и что болезнь сия находится в крови их рода.

Другие, наслышавшись, что в роде их по женскому колену весьма знаменито удушье, страдают сею болезнью, переименовавши оную поприятнее для слуха, то есть назвав пульмониею. Иные за честь даже ставят в известные лета и при разных обстоятельствах хворать якобы по наследству доставшимися припадками, мигренью и разными обмороками.

Но исключая все таковые знаменитые примеры последования моде, собственная ваша честь требует от вас сего притворства. Ибо что скажут ваши знакомые о такой твердости вашего здоровья? Что заключат о том ваши женихи и невесты? Знаете ль вы, сколь постыдно и презрительно быть такими здоровяками? Какие мысли будут иметь соседи ваши, когда они ни одного раза не увидят у вас на дворе кареты господина доктора?

Какими глазами будут на вас смотреть люди большего света, хворающие по моде, и все те, которые всегда с собою возят порошки, спирты, декокты и микстуры? А бедные доктора над кем испытывать будут великие своя знания, кого станут морить и чем наживут себе тысячи крестьян? Итак, поставьте за непременное правило быть нездоровыми, захворайте вдруг целым семейством; пусть всякий из вас объявит по особливой модной болезни и определит пролечить известную сумму денег. Назначьте притом также именно день для выздоровления и излечения от всех болезней. По сем пошлите поскорее за доктором, который о таковой модной интриге, может быть, и догадается; а если и не попадет на вашу мысль, то не всех, а только разве из вас двух или трех человек переморит. Таковое модное притворство в болезнях, а паче модные доктора подают повод весьма кстати здесь воскликнуть:

В болезнях модное притворство
да здравствует вовеки!
Да здравствуют доктора,
знанием предивны человеки!
Да будем мы за то их болей прославлять,
С здоровых что они умеют деньги брать:
Здоровых и лечить,
Здоровых и морить!

10. Воспитание по моде

Потерпите и останьтесь еще на несколько дней дома для совершения вашего модного воспитания, которое по предмету своему и подлинно может совсем кончиться только что в несколько дней. Батюшка ваш, думаю, что содержит в доме попросту именуемую французскую мадам, и также, может быть, живет у вас и мусье.

Если сии почтеннейшие особы не имели еще случаю за какие-либо безделки разругать вас в глаза, радуйтесь, что освобождаетесь вы от труда приискивать новых учителей. Но если сие случилось, так как рано или поздно должно последовать, в таком случае стоит только вам послать слугу в известные иностранные трактиры и в Английский кофейный дом. По таковом легком и недальнем путешествии на другой же день передняя ваша наполнится множеством мусьев {Я нимало не имею намерения порицать здесь вообще почтенное звание достойных иностранных господ учителей, почему для отделения их от незнающих и бродящих, учителей назвал сих последних испорченным словом “мусье”.}.

Хотя известная наша склонность к французскому языку, а паче наша неразборчивость, лишила Париж половины слуг; однако ж можете вы между ними найти таких, которые у знатных людей исполняли должность почтенных господ камердинеров. Сии последние, будучи довольно искусные обезьяны своих прежних Господ, без сомнения из всех прочих более вам понравятся щегольским и вольным своим обращением. He спрашивайте, знают ли они учить правильно языку; но хотя они и природные французы, однако ж вслушивайтесь, хорошо ли только говорят они по-французски. Когда вернее в сем удостоверитесь, тогда начинайте условия и торгуйтесь в цене.

Подряжайте их рублей за 500 или 550, с таковым условием, чтоб иметь ему ваш стол, кофе, чай; отвести хорошую для него комнату, определить к нему особенного слугу, и в случае, когда он вас разругает, тот же час из деревни в спокойной повозке доставить его в город. — Знающих и достойных учителей по причине рачения их к должности нанимать весьма несходно и неприятно. Они столь грубы и несведущи в обхождении, что ни за какие просьбы не согласятся резвиться с детьми, возить их коньки и делать им из воску, бумаги и карт разные игрушки, потешки и домики.

Почитая пороком брать деньги даром, они стараются выучить детей тому в два года, чему гораздо гибчайший их мусье умел бы их проучить лет шесть. По сей причине принуждают они детей учиться столь прилежно, что сим пятнадцатилетним младенцам мало остается времени шалить и повесничаться. Одним словом, нежные и чадолюбивые матушки должны сколько можно более стараться отговаривать своим старичкам нанимать таких жестокосердых мучителей. Вообще, много они умничают, чересчур наблюдают порядок, крайне строги, нимало не забавны и весьма дороги. Чего лучше нанять мусье посмирнее, повялее, поучтивее, повеселее, снисходительнее к детям и подешевле.

На те деньги, которые бы должно было заплатить совершенному учителю в три года, можно нанимать лет восемь учителя похуже, а притом такого, которой нимало не изнурит ни памяти, ни здоровья и через все восемь лет не отяготит и не обременит детскую головку ни золотником знания. — В рассуждении выбора учительниц поступайте таким же образом. Принимайте оную в дом более для компании, a не для учения. Если она ветрена, вспыльчива, весела, шутлива, знает много французских песенок, известна о модах и умеет со вкусом наряжать и одевать, для таковой знаменитой и ученой особы нимало не щадите денег.

Напротив того, опасайтесь брать в дом учительницу благонравную, ученую, постоянную и глубокомысленную. Таковые бывают весьма взыскательны, строги, догадливы и излишне добродетельны. На что же вам по своей воле иметь у себя, как говорится, на глазу бельмо?

Учинивши модное постановление о той части воспитания, которая относится до болтания языком без знания, до разговоров без грамматики и до произношения без правил этимологии; показав способ принимать таких иностранных учителей и учительниц, которые на всех языках, равно как и на собственном их, по состоянию головы своей называться могут весьма грамматически незнающими; давши совет принимать таких наставников во французском языке, которые сами знают оный не лучше французских сорок, обучают же оному других наподобие как обучают попугаев; напоследок нужным почитаю сокращенно упомянуть о прочих родах модного воспитания, необходимо нужного для щеголеватых девушек и молодцов.

Танцевание составляет ту великую науку ног, без которой ничто значит целая голова. Встарь только был обычай все начинать с головы, но ныне такое невежество вывелось и почти все начинается с ног. Сии достопочтенные опоры нашего тела должны прежде всех членов получать совершенное воспитание. Для сего самого пригласите в дом ваш несколько барышень и немалую толпу вертопрахов. Согласясь гуртом учиться, будет сие для вас веселее, а учение обойдется гораздо дешевле.

Наймите такого танцмейстера, который в моде. Хотя бы знали вы и давно танцевать, однако ж, следуя моде, платите каждую зиму в городе за то, что вы забываете в деревне. Исключая того, моды на вертенье столь часто переменяются, что после отсутствия из столицы по крайней мере появились уже два новых менуэта, пять польских и восемь новых контрдансов. Итак, дабы не уменьшились достоинства ног, продолжайте обучаться танцеванию целый ваш век.

Почитайте оное главнейшим приданым вашим и таким достоинством, которое составляет душу всех ваших дарований. Вы также, любезные молодчики, постарайтесь поместить в ваши ноги все те достоинства, которые не влезли в вашу голову. Чего не можете вы снискать с помощью вашего мозга, приобретайте посредством ученых ваших ходуль.

Мужские руки прежде имели особенно учрежденную для них науку, которая состояла в искусстве друг друга рубить и резать. Но поскольку благотворительные законы и здравый смысл сию моду и сих модников осудили к изгнанию, то сия мода резаться и смертоубийствовать купно с рубачами и модными смертоубийцами исчезает, следовательно, рукам наших щеголей не столь уже ныне нужны уроки фехтмейстеров, которые, к счастью нашему, от опасения, дабы чрез таковые полезные знания не излишне познакомиться с географией холодных стран, поудалились отсюда в свои теплые земли для приискания горячих учеников. Девицы имеют однако ж преимущество в рассуждении рук своих, ибо для оных учреждено особенного роду модное воспитание.

Пользуйтесь сим преимуществом, счастливые красотки! Устремите все ваши попечения, дабы созиждить достоинства рук. Наймите учителя музыки и купите фортепиано в 700 и 800 рублей. Платите целые сотни денег за одну азбуку, две или три песенки и за то, чтоб только узнать и вытвердить слова аллегро, адажио, ларго, пиано, форте и проч. Для батюшек ваших безделица потерять на сие 2000 рублей. Но зато украсите вы себя сугубейшими прелестями. Кому бы из женихов и не влюбиться, тот по уши сделается вами страстен. Играние ваше на фортепиано неправильностью своею тронет уши всякого безвнимательного человека. Бесскладное стучание может заставить зевать до слез.

Но учитесь не все вдруг основательно знать, перелетайте от науки к науке и от искусства к искусству; a паче всего старайтесь таковыми скоропостижностями сколько можно более тратить и сыпать деньги. Выучив кое-как играть три модных песенки и четыре арии из известных опер, бросьте учение музыки. Принимайтесь за рисованье яко искусство, нужное для прекрасного пола. Не следуйте однако ж примеру тех худо воспитанных девиц, которые дотоле продолжают учиться рисованию, пока не достигнут в оном истинного совершенства. Таковое прилежание и рачительность недостойны вашего подражания и внимательности. Сие касается не до вас. Учение ваше рисованью должно только состоять в том, чтоб вы накупили целую коробку дорогих карандашей и красок, запаслись бы кисточками и бумагою, напоследок наняли бы учителя рисованью и заплатили бы ему рублей сто или двести за одни только губки или носик.

Итак, вот в чем должны состоять все ваши науки и модное воспитание. Теперь от вас зависит положить на оное известное число недель или дней. По моде истратьте скорее деньги и по моде назначьте срок окончанию всех ваших наук и знаний.

11. Библиотека девиц и мужчин

По принятии к себе в дом учителей и учительниц и по немедленном окончании всех модных наук и знаний, возьмите в руки претолстый реестр книгам и нужные из оных отметьте явственнее красным карандашом. Выбирайте книги по заглавию, а не по содержанию. Следуйте в сем моде и собственному вашему знанию и вкусу.

Сколько можно, более старайтесь не покупать нижеследующих бесполезных и пустых книг: о добродетели, потому что все повествования о сем почитаются ныне наряду с тысяча одною ночью; о сердце, для того что по новой анатомии не находится оного в теле щеголей и щеголих; о благонравии, потому что всякий, мечтательно поставляя оное собственным свойством его, не почитает нужным читать истинных об оном предписаний; о совести, потому что не только книги о ней, но и сама она для многих ныне не нужна; об истинной дружбе, для того что оная есть заплесневелое и из употребления вышедшее свойство души; о благоупотреблении времени, потому что праздность есть главнейшее правило благоурожденных людей; и вообще не покупайте тех книг, которые содержат о том, что не есть модно и известно между большим светом; ибо все то, что не модно, разумеется под общим названием fadaifes.

Дабы быть знающими в философии, накупите песен, a для сведения об истории наполните шкафы сказками. Для изучения физики купите все доселе изданные фокусы-покусы. Руководством к благонравию и добродетели изберите разные нелепые и развратные сочинения иностранных бумагомаров. Родители должны предоставить деткам полную волю в составлении таковых библиотек и на перевод вздорохранилищ. He должно им вмешиваться в такое тонкое и многотрудное дело. Лучше положиться на авось-либо и надеяться, что, может быть, чтение не произведет никаких худых последствий. Да и слыхано ли в старину, что люди приобретают всякие глупости и почерпают заблуждения из книг?

Издревле известно, что все и всякие книги полезны. Говорят, будто нынешние книги имеют в себе какие-то закорючки, которыми уловляются юные сердца, подобно как крючками пескари. Но когда заглавие книги хорошо, начало и конец еще оного лучше, то как можно узнать, на которой странице и строке находится соблазнительное и худое?

Heужели для сего всегда должно читать всякую книгу до половины? На сие не достало бы и самого долголетнего Мафусаила. Таковые нынешних благоразумных родителей затеи не под стать старичкам, которые знают, что детям их жить не с книгами, а с их денежками и деревеньками. Да и долго ли их сделать разумными? Стоит только построже и почаще им повторять: читайте, сядьте за книгу! Была бы сия книга печатная и в переплете, a какая она и что содержит, — что до того за дело!

He опасайтесь нимало, чтоб дети ваши могли развратиться книгами. Посудите о сем, любезные старички, сами по себе и вспомните, что вы смолоду хотя только что читали да читали, однако ж все сии книги вы так позабывали, что не могли из оных занять ни худа ни добра. Подумайте, как же детям вашим можно быть в рассуждении оных памятливее вас? Они ведь вам по крови и разуму родные дети.

Нечего опасаться! Пусть таковыми затеями занимаются нынешние благоразумные родители. Пусть они знают содержание книг от доски до доски. Пусть они вникают в самые тончайшие мысли писателей. Пусть они открывают чадам своим, что сладость некоторых авторов не что иное есть, как зловредный яд. Пусть они открывают им, что те стези, по которым замышляют они их вести к блаженству, добродетели и славе, часто суть одни только тропинки, злоумышленно проложенные ими чрез тонкий и хлипкий лед!

Пускай делаются они в рассуждении чад своих стражами, которые охраняют сердце и дух от поражения и нашествия утонченных пороков, хитрых обольщений и пагубных развратств и заблуждений! — Оставьте, любезные старички, таковые вздоры. Heможно вам получить в сем желаемого успеха, поскольку в рассуждении сей тончайшей части воспитания многие из вас сами суть только что состарившиеся младенцы.

12. Кофейницы, загадчицы на картах и свахи

Милые мои красотки! Останьтесь еще на несколько дней дома. Дело теперь касается до судьбы вашей, или, лучше сказать, до той моды, которая повелевает узнавать о сей судьбе от посторонних. Вспомните о тех прошлозимних торговках и разных женщинах, коих ремесло состоит в читании на густом кофее судьбы вашей, в узнании по картам о предбудущем, а паче в сватовстве за вас женихов. Наварите более кофею и пошлите скорее за кофейницею.

Слушайте со вниманием приговор вашей судьбы и, заплативши деньги за три или четыре приятные лжи, приступайте к другому не менее важнейшему для счастья вашего делу. Пошлите сыскать загадчицу на картах, которая у присланного за ней слуги расспросив наперед о всех ваших обстоятельствах, отгадает вам все и не преминет и от себя сказать до тысячи обнадеживаний о будущем вашем счастье. Вам лег по картам какой-то марьяж или сватовство от некоторого белокурого мужчины; другой из вас темноволосый кавалер сделает объявление любви, а третьей по червонному тузу и некоторым трефовой масти картам, которые легли между дамою и трефовым королем, объявлено и растолковано, что будет в нее влюблен богатый черноволосый человек, за которого она, как кажется, будто скоро и выйдет. У

слышав таковые счастливые предречения, нельзя не послать опрометью за свахою. Каких не наскажет она вам прекрасных, чиновных, молодых, а паче богатых женихов! Она станет уверять, что такой-то в вас влюбился, хотя и от роду он вас не видал. Такой-то пленился вашими достоинствами, хотя никогда с вами не говаривал. Такой-то согласился бы вас взять без всякого приданого, который ни о чем столько не думает, как о числе оного и о богатстве. Такой-то, который ведет распутную жизнь, по словам их стыдлив как красная девка.

Пьяница по уверению их кроме воды ничего не пьет. Мот имеет дом как полную чашу, а у проигравшегося картежника всего по колено. Вот что будет вам вещать сия правдивая вестовщица о женихах. Впрочем, для вас и не нужно знать о сих женихах, каковы они, кто они, но сколько за ними и что у них. По словам свахи, все однако ж сватаемые ею за вас суть великие умницы и богачи. Рубль, данный от каждого жениха, заставляет ее произносить в присутствии вашем похвальную речь каждому из оных особо.

С помощью таковой же монеты и вы откройте ее глазам все ваши достоинства и заставьте ее перед всеми женихами кричать о вас что есть силы. Не худо, если вы бред свахи почитать будете истинным и сбыточным. Не худо, если вы постараетесь для свидания, назначенного сими женихами, явиться поскорее в клубе или посетить в предбудущее воскресенье театр и маскарад. Отберите от свахи, какая будет на женихе шуба, фрак, пряжки или маскарадное платье и маска. Не забудьте и от себя сказать в известие жениху, какой и на вас будет салоп, опишите даже цвет ленточек и упомяните о маскарадном платье и маске.

Наконец, занимайте сим сколько можно более вашу голову и сердце. По сим рассказам свахи избирайте для себя супругов и по вранью простой бабы располагайте вашею жизнью, спокойствием и благополучием… Да благоденствуют сим вредные и вральливые бабищи! Да не будут они преследуемы за многие обманы, беспорядки и самые даже те бедствия, которые они часто разливают среди общества!

13. Учреждение балов, пиршеств, обедов и ужинов

Если бы я не знал о причинах, для которых вы приехали в столицу, то, конечно, спроста покусился бы предписать вам разумные знакомства, полезное времяпровождение, редкие выезды и умеренные забавы. Но поскольку сведомы мне истинные цели вашего приезда, то сообразно оным должен я вам подать и совет мой. Родители ваши приехали в столицу повеселиться, попировать, погулять, повидаться со старинными своими знакомцами, прожить излишне обременяющие денежки, дать оных несколько проиграть и промотать вам, а между тем, если найдутся невесты и женихи, переженить вас и повыдать замуж.

Итак, начинайте пиршества, балы, обеды, ужины и приглашайте к себе на оные всех без всякого разбору. Наперед учините однако ж порядочное о сем учреждение. Велите выдавать из кладовых и амбаров сотни живности, бочки наливок, кадки варенья, осьмины муки и пуды масла, сахару, миндалю и прочих пряных корений. Выдавайте сервиз для того, чтоб перебили его в несколько дней. Наполните и уставьте буфет всякими винами. Призывайте с вечера поваров; наскажите им пятьдесят кушаньев; велите им, разведши на кухне большой огонь, варить, печь, жарить, рубить, колоть, резать, стучать, и вообще по всему двору подымать страшный шум и беготню.

Щеголи между тем могут учить официантов разным приемам и выступкам, а слугам указывать, как встречать гостей, отворять двери и идти вперед. Должны они осмотреть, исправна ли на слугах ливрея и в хорошем ли порядке находятся их волосы. На их также попечение предоставляется старание о состоянии столов, карт и мелу. Если у кого собственные люди обучены музыке, то надлежит им призвать к себе начальника над оными и осведомиться, все ли исправны инструменты и вытвержены ли новомодные менуэты, польские, контрдансы и кадрили; если же у кого нет своих музыкантов, то заранее должно послать нанять.

По таковым распоряжениям зовите к себе первейших в городе крикунов и крикуний; всех тех, которых мозг занят одними модами, рассказами, новостями и злоречием; всех, которые влюбляются, не чувствуя любви; всех, которые вертятся и прыгают по правилам науки; всех тех, которые сами разоряются и других разоряют по одной привычке к картам. Одним словом, созывайте всякого звания людей и прекрасных и богатых женихов и невест.

Учините дом ваш домом большого приезда. Разоряйтесь так, чтоб не знать, кто у вас ест, пьет, гостит и веселится. Родители и старички, будучи в сем несколько осторожнее, пусть сзывают тех, которые исстари имели обычай обедать и опивать их. Пусть приглашают они к себе тех старинных знакомцев, которые с ними гуливали. Пусть они с ними при сем истреблении деревенского запасца рассуждают с жаром об экономии. Пусть под веселую руку считают ежегодные доходы, которых им чаятельно не достанет на сию зиму. Пускай рассказывают об откупах и тяжебных делах, которыми они не в состоянии будут вознаградить зимнего прожитка.

Старушки со знакомицами пусть разговаривают о приданом дочек своих и, подкликавши оных, под ухо шепчут им, чтоб старались приглянуться такому-то. Пускай научают также и сынков, чтоб приобретали любовь такого-то отца или матери богатой невесты. — А между тем лейте вино, жгите свечи, опустошайте сласти, производите звон империалами, гремите музыкой, роскошествуйте и разоряйтесь! — Забудьте о том, что все сие после исправной и верной сметки заставит вас разорять крестьян прибавкою оброка, сечь их за всякую безделицу, кричать за порошинку муки и за золотник масла, вместо богатой ливреи водить слуг босиком и в рубище, а после большой светлости сидеть в горнице за одною свечкою!

Конец I части

Часть II

14. Визиты, выезды на положенные дни, именины и балы

Теперь, как говорится, воля вам на все четыре стороны. Покупки ваши исправлены, обновки лишь с иголочки, волосы ваши причесаны, экипажи готовы, болезни ваши миновались, воспитание ваше и науки кончились, со знакомыми вы виделись и все они у вас были. Ступайте, ездите и скачите! Нарядитесь сколько можно красивее, причешитесь чопорнее, затвердите разные модные приветствия и выучите перед зеркалом несколько щегольских поклонов, ужимок и улыбок. С таковыми знаниями выступайте в свет искать вашего блаженства.

Заменяйте сими счастливыми минутами долговременные страдания и те слезы, которые проливали вы в деревне. Начинайте сперва так называемые визиты. Узнавши, кого точно нет дома, подъезжайте только к воротам, что и почтено будет за самое посещение. Если подойдут к сему хитрому замыслу сумерки, то можете, сидя сами в гостях, к отлучившимся из своего дому отправить одну только пустую карету и велеть отдать билет и сказать, что вы заезжали. В каждых гостях не сидите более получаса и постарайтесь объездить в один день домов двадцать или тридцать.

Нимало не опасайтесь, чтоб через таковую скоропостижность могли вы вдруг засесть дома. Останется еще для вас великое множество выездов и посещений. Находятся в городах такие дома, которые, следуя моде, учредили у себя дни, так что в округе ваших знакомых столько много оных найдете, что начиная с понедельника можете ездить всю неделю по так называемым положенным дням. Те, которые называются людьми du bon ton, разделили между собою дни, почему ныне и не во всю уже неделю могут проживаться, а учредили проматываться по правилам, и именно назначили вторники, четверги, субботы и пр., в которые они почитают должностью более прочих дней иметь издержки и терпеть разорение. Впрочем, в сие время многим приходит на мысль быть именинниками; припамятовать какие-либо прошедшие радостные случаи или, придравшись к чьей-либо и чужой радости, торжествовать оную балами и пирами.

Надлежит также вам присутствовать на тех сборищах, которые знакомые ваши учреждать станут в заплату за ваши обеды и угощения. Одним словом, настали уже для вас райские дни. Вы будете жить дома во время одной только ночи. Едва лишь успеете вы продрать глаза, то услышите новые приглашения и новые званья на пиршества, балы, обеды, именины и сборища. Вам некогда будет опамятоваться. Скука сделается для вас чуждым чувствованием. Одна музыка, учтивости, уверения и похвалы будут слышны ушам вашим, а глаза ваши всюду встретят одни только блески, моды, прелести, богатство и пышность.

Сто рук подхватывают вас для сажания в кареты, сто ног учтивых шаркунов находятся в повиновении вашем, сто голов пред вами уклоняются и сто человек подобострастно вскакивают со стульев при вшествии вашем. Какие всюду объятия! Какие лобзания! Какие дружеские уверения! Какие учтивости! Какое почтение! — Если бы не было все сие одною модою и ложью, то можно бы было сказать, что наконец всюду воцарились искренность, любовь, дружба, добродетель и блаженство.

15. Записывание в редут и клуб

Теперь вы в свете поосмотрелись. Ездя по гостям, красотки наложили оковы на сердца, а щеголи равномерно имели счастье многим понравиться. Хотя редут и клуб составляют те почтенные общества, в которые воспитанные и благомыслящие люди сбираются, дабы проводить время с приятностью и пользой; однако ж вы, последуя моде, записывайтесь в оные только для того, чтоб по моде проводить понедельник, вторник и четверг. Учините оные местами всеобщего свидания; местами, которые бы служили для вас академиями мод, нарядов и вертения.

Блистайте своими платьями, пленяйте красотою и прельщайте друг друга беспрестанным прыганием. He сидите ни минуты на одном месте, но беспрерывно бегайте туда и сюда и ходите из комнаты в комнату. To старайтесь догнать ловко одетого мужчину или того, коего физиономия вам приглянулась. To, завидя вдали приятелей вашего семейства, бегите спросить их только о том: не знают ли они, где ваши братцы?

Шествуйте с важностью и тихостью тогда, как приметите, что последует за вами немалая толпа отборных франтов. Приманивайте оных к себе столь искусно, чтоб они ни на пядень от вас не отставали и ни на минуту бы не отлучались. Для испытания возначинающейся их нежной к вам привязанности старайтесь нарочно от них будто убегать, вмешивайтесь в толпу и в оной скрывайтесь от них из виду. Потом, сжалившись над ними, подавайте им способ скоро вас находить. Но едва они успеют вас сыскать, для забавы продолжайте их мучить. Потом, подходя к танцующим, пересмехайте веслоухость и неловкость знакомых и незнакомых девушек. Нападайте более на тех, которые вас прекраснее и в танцевании искуснее.

Нападайте на тех, с которыми более говорят щеголи и более их хвалят, нежели вас. Примечайте тут наряды, узнавайте о модном цвете, о шляпках, волосах, лентах, веерах и о перстнях. Оглядывайтесь почаще назад, дабы узнать, нет ли кого из ваших обожателей. Говорите искусно глазами и движениями о желании вашем идти танцевать.

Принимайте предложения от тех, которые во время вашей прогулки за вами бегали и кидали на вас страстные взоры. Подавайте руку с приятностью, на умильное приветствие усмехайтесь с ловкостью и тонко улыбайтесь при всяком вздрагивании пальчиков вашего кавалера. Мечите искры взоров ваших и жгите оными тающее сердце щеголя. Давайте замечать очаровательную томность глаз ваших и приводите сим вертопраха в приятное замешательство.

Вступайте в разговор при начале, прерывайте слова или договаривайте оные, когда дойдет очередь вам встретиться. В сих движениях благосклонно дозволяйте вертопраху сказать пяток или десяток смеленьких словечек. Если он имел счастье вам понравиться, во время танцевания можете вы пошептом и неприметно для других надоумить его, где вы живете, кто вам общие знакомые и как он может сделаться въезжим в ваш дом. Вообще танцевание употребляйте средством говорить о тех забавных и невинных предметах, которые опричь сего места нигде вслух объявить неможно.

Старички и старушки между тем должны сидеть на одном месте или заниматься игрою, которая ныне совершенно заменяет недостаток разума, освобождает от разговоров и делает сие упражнение столь единообразным и уравнивающим состояния и свойства, что во время оного не видно никаких отличностей и преимуществ честей и дарований. Они нимало не должны внимать, в чем упражняются их детки и что с ними происходит. Довольно, если они во весь вечер раза два подойдут к столу, на котором они играют.

Довольно, если они минуты две употребят на рассказы, кого из знакомых видели, с кем вертелись и где оставили своих братцев. — Отпускайте их от себя скорее. — Бегите, милые красотки. — Вечер проходит, уже второй час, и все начинают разъезжаться. Поспешайте накоплять более обожателей, дабы в каждый редут и клуб, в случае отсутствия некоторых из них, всегда иметь готовую толпу щеголей, старающихся о снискании вашей благосклонности. Производите между оными поревнование отличаться услугами, нарядами, блистаниями и щегольством.

Старайтесь собственный ваш покой потерять скорее и вследствие предписания моды поспешите лишиться вашего сердца по большей мере в два или три посещения редута и клуба. Модная девушка неотменно должна влюбиться в кого-нибудь через две недели по приезде своем в город. Выбор надлежит производить наудачу и, как говорится, навыдержку, а последствия предоставить слепому случаю. Довольно, если полюбятся и не человек, но его красивой фрачок, высокий лиф, пряжки, вертение или усмешка. В таковые обстоятельства сердца должен вмешиваться не рассудок, но глаза и уши.

В сем случае потребно знание в живописи, а не в размышлении. Довольно видали, да и ныне слышно, что побеждают сердца одни те личики, коих черты расположены по правилам рисованья. Ныне все те в рассуждении сего счастливы и пресчастливы, которые имеют длинный воротник, пряжки вдоль ноги, букли поперек лица, большой бант у шеи, маленький пучок на затылке, острый язык и пустой череп.

16. Театр вольный; Дни, в которые положено играть на театрах частных людей; Совет и наставление, таким образом можно самим вдруг сделаться актерами

Когда театр соответствует истинной своей цели, он есть училище нравов, языка, обхождения, благонравия, чувствительности и добродетели. Но вы, последуя светскому обычаю, обращайте оный в училище мод. Не старайтесь нимало пользоваться возбуждениями к добродетели и отвращениями от порока. Когда собственно вами владычествующий порок обнаруживается во всей гнусности, не обращайте наставлений к самим себе, не упрекайтесь совестью и останавливайте то сильное оной действие, которое произведено над вами живейшею картиною, списанною знатоками сердца человеческого с самих вас или с подобных вам!

Смейтесь сами над собою, и те пороки, которые осмеиваются, нимало не исправляйте. Трогайтесь чувствительными сценами пo тому только, что таковая нежность в моде. Плачьте о несчастиях человеческих на одном только театре, ибо там только для светских людей простительно и не гнусно плакать и чувствовать сожаление. Нанимайте ложи за дорогую цену и смотрите из оных на поругание издержек и расточительности или, лучше сказать, на картину собственной вашей к оным склонности.

Посещайте театр единственно для того, дабы питать себя блестящим и пышным зрелищем, прельщать и ослеплять других своими уборами и осмехать и пересуждать друг друга. Устремляйте ваши взоры в ложи, опускайте оные в партер, бейте в ладоши без разбору, смотрите на пьесу без внимания, уезжайте, оной не дослушавши, и судите о ней по моде, по слуху и числу зрителей. — Исключая сего публичного театра, не пропускайте также дней, назначенных для театра частных людей.

Некоторый род особенного честолюбия или, лучше сказать, особенной моды проматываться заставил некоторых объявить себя открытыми врагами публичного театра и завести кукольную комедию под именем оного. Ездите в сии театры; за вход наперед платите зеванием, a после вдобавок к сумме злоречием.

Если чувствуете истинное рвение жить по моде, присвойте себе с удостоверенностию дар живо изображать страсти и совершенно представлять все свойственности оных. Согласитесь человек до двадцати играть какую-нибудь пьесу. Разберите и вытвердите роли. Сделайте в покоях пристройку и назовите сие театром, а себя актерами. Составьте оркестр из нескольких скоморохов и назначьте день для представления. Велите поднять завесу и выйдите на сцену.

Начинайте размахивать руками и для большей красивости опрокидывайтесь то назад, то вперед. Одну руку со стремлением возносите вверх, а другую, опустив вниз, так плотно прижимайте к телу, дабы сею выступкою удобно можно было представить из себя статую в древнем вкусе, или такого героя, который нажидает на себя соперника. Пяльте и вытаращивайте глаза, а пальцы той руки, которою действуете так, протягивайте, дабы казалось, что никакая сила не может оных согнуть. Кричите что есть мочи, произносите слова нараспев и делайте комедию оперою; или, напротив того, говорите так тихо, дабы всякой подумал, что вы играете какую-нибудь пантомиму.

В сем-то заключались и ныне заключаются все совершенства тех вольных сообществ, которые, не имея должных к сему дарований, брались представлять пьесы. В сем-то самом состояли совершенства тех представлятелей, которые составляли и составляют из себя актеров, без совету людей искусных и без присмотру мужей разумных.

Но какая вам нужда в учредителе? Если пьеса сыграна удачно, пусть каждый думает, что все прочие за сие ему одному обязаны. Если же последовало противное тому, шумите и кричите, для чего не следовали вашему совету и не сделали того или сего. Лишь бы только съезжались на вас смотреть, a то пускай злословят вас, как вздумается. Если кто играет из девушек дурно, пускай называют ее веслоухою. Если которая представляет с живостью и жаром, пускай припишут сие чему-либо непростому или именно скажут, будто уже заметили, что такая-то весьма неравнодушно обходится с таким-то, а тот влюблен в такую-то.

Одним словом, презирайте все сие и утешайтесь тем, что по крайней мере всюду невозбранно можете вы говорить: мы умеем представлять. Ведь не в самом же деле сделаться вам совершенными актерами! Heужели без нужных дарований для представления неможно называться хорошими актерами? Пусть дурачатся таким образом некоторые люди, которые во всем хотят быть совершенными. Таковые соглашаются играть пьесы, дабы через то приобретать украшающие и не безважные достоинства, а притом предполагают сей игре разумную и полезную цель. Но вы думаете напротив того. Вы принимаетесь за сие упражнение для одной только моды и молвы о вас.

Вы не имеете никаких нужных к сему дарований и хватаетесь за сие без всякой полезной и разумной цели. Вы стараетесь только о том, чтоб на вас смотрели и сказали бы только, что вы представляете. Ваши ожидания в сем случае и не тщетны. Все знакомые съезжаются на вас смотреть и после говорят вам, что вы представляли. Они и на стороне говорят то же, что вы представляете… Но как?.. О том вы можете судить по их зеванию… “Но зевания сего, — говорите вы, — кажется, было не слыхать!..” Конечно — от стуку ладош ваших родственников.

17. Святки и вечеринки

Между тем как в оставленных вами деревнях настало время загадыванью и гулянью, в городах суеверие заставляет не менее проказничать. Там гумны, перекрестки, банные окна, проруби, церковные замки и вереи, а здесь стояние за воротами и вопрошения об имени проезжающих, бросанье башмаков через ворота и слушание под окнами.

Всеобщее желание открыть совершенно для себя завесу будущего заставляет в сие время лить в воду воск и олово, полоть снег, вывешивать белое полотенце и ключи за окно, класть под головы гребень и есть пересол. Но менее ли сего странны загадывания по зеркалу, которое, по мнению многих, в сие время имеет и имело столь волшебную силу, что будто всем показывало точно тех людей, за которыми они теперь замужем? Менее ли сего странно удостоверение, что будто черти в сие время так умеют галантонить, что преобращаются в щеголей и вертопрахов и точно принимают на себя лицо и вид тех, за которых рано или поздно выходят замуж? — Но, впрочем, чего не производит в сие время суеверие и старинный обряд дурачиться?

Какие по улицам шатаются гурьбы в тулупах, вывороченных вверх мехом, с лицами, вычерненными сажей, или с надетыми на оные страшными харями! Таковые простонародные забавники и герой святок всего паче стараются почтены быть или за чертей, или за чудовищ, в чем они и успевают, ибо робкие в сие время старушки и суеверы часто от виду их падают в обморок, а лошади в сторону шарахаются. Все сие именуется однако ж забавою, которая крайне веселит пугающих и испуганных.

Но наши маскарады, в которые приезжают в сие время одетые вместо медведей мышами, вместо дьяволов подобными им чертями, а вместо колдунов волшебниками, разве менее сего странны? Разве безобразнейшие маски не то же значат, что хари или рожи, вымаранные сажею? Разве многие необычайные одежды неможно почесть наряду с вывороченными тулупами? Разве в том только находится некоторая разница, что гурьбы святошников таскаются по улицам, а толпы проказников бродят и бегают по комнатам; первые пугают, а сии морят со смеху; те страшны, a сии странны?

Итак, суеверие в сие время владычествует с одинаковою силою и отношением как в деревнях, так и в городах, по улицам и в домах, в хижинах и в палатах, в народе и в большом свете. Может быть, щегольской свет, яко отделенный и превосходный род человеков, сие суеверие обделал по моде, а грубости и невежеству оного придал гораздо более привлекательности и тонкости.

У простого народа настали игрища и святошные сборища, а для вас настали вечеринки. Музыка и танцевание должны сопровождать сии веселости. Играйте в фанты, ошибайтесь и старайтесь, чтоб более было собрано фантов. Когда настанет время, как говорится, разыгрывать фанты, придумывайте по очереди, что тому делать, чей фант вынется.

Догадливые мужчины должны приговаривать, чтоб ходить кофеем и сливками, “продавать” ленты, бархат, сукно, и вообще стараться, чтоб по праву игры чаще целоваться и целовать прелестные ручки; почему на конце игры надлежит не забыть о мощении моста. Те, которые имеют склонность бегать, резвиться и ронять стулья, столы, а иногда даже и самых людей, могут играть в жмурки или в так называемый весь туалет. Дабы иметь повод обнаруживать в тайне хранимую страсть, надлежит для сего играть в “Ох, болит!”. Игра “Дарю вас”, последующее шептание на ухо и паки вопрошение вслух “Куда прикажете девать или поставить?” есть игра весьма забавная и также много поспешествующая открытию чувствований.

Смех производящие игры — суть игра, которой правила состоят в том, чтоб отвечать не тому, которого будут спрашивать, но говорить за оного товарищу; игра в рюш, “Этот цвет хорош” и “Короли” и пр. Впрочем, остальное время вечера употребляется на подблюдные песни, на танцевание и всякую резвость, и все оное наиболее должно быть терпимо по тому, что повелевает сие время и древний обычай. — Вот все веселости, которыми стараются себя отделить от простого и суеверного народа! Сии забавы и подлинно могут и могли бы учиниться превосходными и невинными, если бы по несчастью не обращены были модою в те средства, которые только поспешествуют хитростям и замыслам, внушаемым страстью, а иногда и пороком.

18. Вопияние к волокитам, престарелым барышням, молодым вдовам и старушкам

Настало время всеобщего стечения богатых престарелых барышень, молодых вдов и старушек. О волокиты, герои наших времен! Увивайтесь около их! Зима для вас есть лето, приносящее плоды, посеянные вашим вертопрашеством. Принимайте предложения от престарелых девушек и делайтесь ценителями тех прелестей, которые они имели назад тому лет двадцать.

Пособляйте им ругать мужчин за то, что некоторые из них были не столько чиновны и богаты, как они того желали; а другие, хотя были довольно и чиновны, и богаты, однако ж имели дерзость за них не свататься.

Утешайте их в столь безотрадном состоянии, усладите сколько можно навеки предуготованную им жестокую участь девства и постарайтесь скорее освободить их как от приданого, так и от того, к чему оное придается.

Освобождайте их от утомляющей скуки и расширяйте округ их забав. — Молодым вдовам и старушкам представляйте в себе утешителей и истинных помощников в расточении денег. Подряжайтесь в годы обожать и любить их. Будьте в них страстны наподряд, дурачьте, разоряйте и проматывайте их наподряд. Постарайтесь скорее имение их поприбрать к рукам, а самих их переселить на кладбище.

А вы, устаревшие девы, вы, которые в юности вашей сделали положение, какой должен иметь чин и достаток тот, который мог бы удостоиться названием супруга! Вы, которых все достоинства заключались в гордости, презрении, высокомерных надеждах и безумных и обидных отказах! Вы ныне соделайтесь раболепными данницами вертопрахов! Младость и любовь призывали вас во храм супружества, но вы, отторгнувшись добродетели и благоразумия, дали руку вашу гордости. Ныне и оною оставленные, вменяйте за счастье, если кого-либо можете приискать и нанять вас любить.

Такова всегда была и будет участь гордых и высокомерных красавиц. При устарелых летах прежняя гордость обращается в унижение, упорство в податливость, притворство в бесстыдство, а любовь в беззаконие. — Вы, молодые вдовушки, внедавне затворя глаза тем, которые вас обожали и которых, может быть, самые последние слова заключали уверения о любви, вы вместо должного уважения к имени таковых и вместо должной благодарности последуйте моде и не допускайте, чтоб сердце ваше долго вдовствовало! Какая до того нужда, в какие двери войдет любовь, чем начнется и чем кончится? Известное почти то дело, что войдет оная в двери вашей праздности, начнется от денег и кончится совершенным расточением оных.

Какая и до того нужда, если избранный вами вертопрах будет токмо наемник, коего лицо есть одна маска, изображающая страстный вид, уверения его заранее вытвержены, а обманы издавна выдуманы? Мода требует, чтоб веселиться, то есть разориться; мода требует рассеяния, т. е. пороков; мода требует жить без скуки и со вкусом, т. е. выбрать по вкусу своему рассказчика, обманщика, вертопраха, мота и разорителя.

Наконец, вы, сморщившиеся и беззубые старушки, вы, которых все члены тела и черты лица временем перековерканы и сглажены! Вам сие время оставило еще прежних молодых ваших лет уши, глаза и сердце. Ваши уши не могли еще отвыкнуть от тех уверений, которые говаривали вам тогда еще, как вы имели от роду только 18 лет. У вас еще по сю пору такие глаза, которыми вы усматриваете в себе те прелести, коих уже вы лишены назад тому лет сорок. В семьдесят и шестьдесят лет в вас находится еще двадцатилетнее сердце, ибо можете вы влюбляться и любить. Пускай злоречивые люди смеются таковым свойствам вашим. Вы на то не смотрите и верьте, что двадцатилетний вертопрах может вас любить страстно.

Верьте, что не деньги ваши, но ваши прелести порождают в нем нежность и горячность. Доводимы будучи им до нищенского состояния, верьте, что корыстолюбие для него чуждо. Когда обвалится и все последнее здание вашего тела, когда разрушатся и все нужнейшие оного члены и прелести, и когда сами вы довольно заприметите, что кожа ваша учинилась мешком с накладенными в оный костьми, верьте и тогда, что вас могут любить и любят.

Итак, вот для нынешнего века устарелых барышень, ветреных вдовушек и беззубых старушек все нужные наставления и советы. Что ж касается до препочтенных волокит, то пусть они продолжают собирать обильные дани с легкомысленности, увядших прелестей и старости. Да продолжится их благоденство и да воспримут они в летописях наших веков наименование великих обладателей порочными и дряхлыми сердцами!

19. Поговорка с невестами и женихами

Что есть брак?.. Вижу, что из вас все молчат и никто не отвечает. Иная кашляет, а у другой на сей раз случилась опухоль в горле. Петиметр десять раз подносит палец ко рту, слова у него сламливаются на половине губ, которые он то разевает, то, паки затворяя, сжимает. — Некоторые из вас побежали спрашивать о том батюшек и матушек. Но, пожалуйте, оставьте сей труд и ведайте, что и они, изживши весь свой век, о сем столько же мало знают, как и вы.

— Э! Я догадываюсь, отчего вы молчите. Я забыл, что брак есть слово весьма старинное. По крайней мере, скажите, что есть женитьба, le mariage? И этого не знаете!.. Так скажите же хотя то, от чего происходит, что вы более всего желаемого вами менее всего знаете и менее всего прочего понимать можете?.. Я слышу от вас сии слова: батюшки наши… матушки — то есть натвердили вам сие, нимало не растолковавши.

— Это правда. Вы ни о чем столько много не слышите, ни о чем так много не думаете и притом ни о чем столько мало не знаете, как о супружестве. Итак, я вам опишу, в каком состоянии находятся нынешние женитьбы, и преподам некоторые в рассуждении сего модные наставления.

Девушки, прежде нежели могут понимать, что есть женитьба или супружество, должны именно назначить и положить, какого достоинства и чина неотменно быть должен тот, кто хочет снискать счастье сделаться их супругом. Будучи дочерями чиновных людей и подкрепляясь внушениями и толками семейства своего и знакомых, полагайте, что самая природа судила вам ездить цугом или четвернею; а вследствие сих понятий почитайте за несчастие и низкость соединиться с таким человеком, которой имеет право ездить только на двух или четырех, а не на шести лошадях.

Сделайте такое же положение и об имении женихов. — Полковник или бригадир, 500 или 1000 душ, пусть будут сими положениями, от коих вы в плане вашей жизни не удаляйтесь ни на одну черту. Душевные достоинства рассматривайте после телесных и наружных. Здравый смысл, разум, добродетель, ученость и просвещение почитайте старинными мебелями головы и сердца.

Новомодные украшения и приборы души суть чины, деньги, телесные приятности, вертопрашество, расточительность и безмозглость. Обещания со стороны жениха редко или никогда не ездить в деревню, жить пышно в городе, записывать вас во все общества, каждый день принимать к себе гостей или самим выезжать в гости и перещегаливать мужей ваших подруг платьем своим, экипажем, ливреей и, одним словом, всем превосходить их; пусть заменят уверения в любви, верности и постоянстве.

О сих чувствованиях, яко малозначащих и совсем не принадлежащих до супружества, вывелось из моды знать и расспрашивать. Число лошадей, мешков и жителей изб пусть составляют единственную цель женитьбы. Пусть в дома ваши сбираются покупщики для сторгования ваших прелестей и вас самих на их деньги или чины, или пусть съезжаются продавать вам себя самих за ваше имение и приданое. По сим обстоятельствам женитьба учинилась ныне торговлею живыми людьми и аукционом, где продаваемые прелести, красота и младость остаются за тем, кто прочих богатее, денежнее или чиновнее. Все идет своею очередью. Девушки выходят за богатство, мужчины женятся на богатстве.

Для свекра невесткою есть не та девица, которая вышла за его сына, но сия для него невестка суть ассигнации, деревня и приданое. Равно и для тестя не тот зять, кто муж их дочери, но зять ему деньги и деревни. Из чего следует, что женятся ныне друг на друге не люди, но в виде только оных венчаются два именья друг с другом. Многие таковые свадьбы можно назвать женитьбами мешков на деревеньках или деревенек на мешках. Про многие браки неможно сказать, чтоб оные совершали союз такой-то с тем-то или сего с тою-то; но следуя совершенной истине, надлежит говорить, что такого-то деревни женились на мешках той-то или мешки ее вышли замуж за такого-то деревни!

Впрочем, касательно до мужчин что значит в модном смысле женитьба? — Союз, утверждаемой по нужде худых и расстроенных обстоятельств; поскольку как для богатолюбивых, но недостаточных невест находятся богатые женихи, так равно для бедных женихов сыскиваются богатые невесты. Находится один род таких невест, коих сердце готово отдаться первому богачу; другой же род таких, которых именье готово уже к услугам первого вертопраха. У одних в моде выходить за богатых, а у других за вертопрашливых. Первые ищут человека с деньгами, а другие человека без денег, но со всеми модными дурачествами.

В числе оных счастливых людей, имеющих модные дурачества, суть те, которые бубновою или червонною мастью разорились, тузом или шестеркою свихнули голову всему своему имению; те, которые все свои деревни поместили в каретный ряд; те, кои от частых обновок прожили до последней копейки; те, которые, забавляя свои уши и глаза, все прослушали и проглядели; те, которые ртом проглотили все свое имение; те, которые все переплатили за визиты живущим между Петровкою и каналом; и наконец те, которые фейерверками взорвали на воздух все имение; а от воксалов, маскарадов, клубов, балов и вечеринок переселились жить в хижины.

Вся сия толпа разоренных людей поправляет состояние свое женитьбою. С тех пор как все порочное, смешное, странное и глупое вошло в моду, все порочные, смешные, странные и глупые стали счастливы в женитьбе. — Впрочем, находится еще особенный род таких женихов и невест, которые в рассуждении брака никакой не имеют цели, а женятся так. Сие так в рассуждении девушек значит склонность променять куклы на другие игрушки; а в рассуждении мальчиков — сильное желание, дабы скорее из ребят переименоваться в мужья.

Вот все те описания, которые обещал я вам о женитьбе. Вот состояние, в котором оная ныне находится. Вот все те достоинства и свойства, которые потребны для брака. Вот все цели и причины, для коих женятся и выходят замуж; почему в заключение всего весьма кстати можно здесь сказать, что:

Один вступает в брак, с кем деньги разделить,
Другой, чтоб было чем себя повеселить;
А третий, чтобы тем свой проигрыш поправить
Иль было б на руте что верное поставить;
Четвертый тож чинит, чтоб вотчину достать,
Приданым денежкам скорее ухо дать;
А пятый принужден к тому и состояньем
Или долгов своих престрогим приказаньем;
Шестой, пленяяся богатою родней,
Горит ко браку всей пристрастною душой;
Седьмой, чтоб получить потеплее местечко,
Невесты ищет знатные сердечко;
Восьмой женитьбой мнит себе сыскать покой
Или род чадами умножить свой;
Девятый и себя червонцам уступает
Иль сей ценой себе супругу покупает,
Деревни, золото иных совокупляют,
Одни корысти их сердца соединяют;
Но прочие, дабы явить достоинств знак
Смешно сказать… но все женятся только так.

20. Смотрение свадеб

В сии дни, преимущественно назначенные для свадеб, в разных местах столицы, как говорится, кружат оных целые десятки и сотни. Собирайтесь толпами смотреть на оные. Озирайте жениха и невесту с ног до головы. Заключайте об их достоинствах по цвету платья, по чертам лица, по виду тела, или по множеству светских людей, которые составляют созванных гостей, или родственников новобрачных.

Выводите также ваши заключения из числа карет, слуг и факелов. Осуждайте не только неравенство лет, но даже самые черты лица, прическу, одежду, и на каждом вершке платья находите повод к такому злословию, которое бы могло чувствительно обижать и напоследок сделаться известным по всему городу и от оного на сто верст. В рассуждении таковых осуждений не совсем нужно остроумие. Жениху по виду его дайте хотя и несправедливое, однако ж обидное и смешное прозвище, как, например, гайдук, кирик, разгильдяй, разиня, фефёла, простофиля и набитая чучела.

Невесту прозовите куклою, полученною из Парижа от Бертень {Девица Бертень, славная в Париже продавщица модных товаров, одевальщица и уборщица.}, или великаншею, улитою, карлицею и пр. Если узнаете, что невеста не коротко была знакома с венчающимся с нею женихом и что сватовство кончилось совсем в одну только неделю, тогда ругайте вслух ее или его корыстолюбие. Узнавши, сколько за невестою приданого, а за женихом крестьян, располагайте по сему ваши одобрения или злословие. Забудьте о том, что некогда и вы сами можете быть подвержены такому же порицанию.

Забудьте, что чины и богатство над вами столь же много действуют. Забудьте о том, сколь и вы в подобных обстоятельствах мало станете заботиться о неравенстве лет, о лице и росте, a паче о достоинствах душевных. Наконец полагайте, что сии примеры и опыты учинили в вас совершенное отвращение к корыстолюбию. Определив мысленно, дабы брачный союз утверждался сообразно достоинствам, росту и равенству лет, завтра же, когда посватается за вас человек, которого вы отроду не знали и который глуп, стар, дурен, высок или низок; но когда он богат и чиновен, завтра же забудьте модную вашу философию. — Завтра вступайте ученицами в то место, где вы представляли лицо беспристрастных проповедниц и строгих наставниц в бескорыстии.

Вступайте туда, презирая все людские мнения, равно как и те собственные ваши правила, которые вы только вчера провозглашали. — Спешите за счастье почесть то, что вчера только именовали вы злополучием. — Спешите иметь совсем не вчерашнюю голову, глаза и сердце. Ныне почитайте то прелестями, что вчера вы именовали безобразием; ныне называйте тех молодыми, которые вчера казались вам старыми.

Таковы-то будьте непредведущи и скоры в ваших суждениях. — Говорите ныне, что вы бы не согласились вечно, никогда и ни под каким видом на то, что завтра же почтете за счастье.

Одним словом, ныне ругайте корыстолюбие, а завтра жертвуйте собою оному; ныне имейте отвращение к любочестию, а завтра становитесь рабами и рабынями оного. Говорите языком истины несколько минут, но по внушению ложных понятий располагайте целым веком своим, головою и сердцем.

Таков есть модный наш век. Из хороших учителей мы делаемся учениками. Если находятся выгоды последовать тому пороку, который за несколько дней осуждали, тогда мы бываем уверены, что довольно еще находится средств переименовать оный в добродетель. Порок кажется нам страшен и гнусен только в других; но когда доходит очередь владычества его над самими нами, тогда он в глазах наших становится дражайшею и любезною добродетелью.

21. Игра и игроки

Игра соделалась искусством, которое научает все способности разума и преимущества чинов приводить в равенство, о коем столь тщетно ломали голову замысловатые люди. Знатный и малочиновный, разумный и глупый во время игры представляют равные лица и оказывают равную способность разума. Игра, представляя людей имеющими равное понятие, равное сведение, равное звание, упражнение и цель, поневоле лишает их случая оказывать превосходство чести и дарований.

С помощью игры некоторым образом подвергаются также равенству лета и разносвойственность людей. Упражнение сие сделало обхождение наиболее приятным и удобным. Старики весело могут проводить время с молодыми вертопрахами, a старушки с молодыми попрыгуньями; равно как и сим последним не столь тягостно бывает сидеть с сими дедушками и бабушками.

Посредством игры невежда делается въезж в дом к разумному, низкой породы человек к знатному, подчиненный становится короток с начальником, вертопрах навещает людей важных, волокита сознакомливается с ревнивым. Игра, впрочем, приносит великую пользу волокитам, глупым, подчиненным и просителям. Для сего надлежит только знать, в каких случаях выигрыш есть проигрыш, a проигрыш — выигрыш.

Искусство с уменьем проигрывать гораздо быть может выгоднее выигрыша. Благосклонность прекрасного пола выигрывается с помощью сего искусного проигрыша. Те, которые никаких достоинств не имеют, могут однако ж с помощью проигрыша всюду приняты быть или наравне с достойными людьми, или и гораздо еще лучше их. Проигрыш выигрывает нам также милость и покровительство начальников. Судья, до которого мы имеем просьбу и дело, после искусного нашего проигрыша обычайно усматривает, что дело наше ясно яко день и чисто как снег.

Одним словом, игра может назваться великою наукою большого света. Если мы довольно знающи, то можем оную учинить самым тонким министром наших тайных намерений и затей и склонять на нашу сторону как головы, так равно и сердца.

Такова есть игра для тех, которые играют с намерением, и для тех, которые упражняются в оной для одной моды или желают проиграть имение гораздо мешкательнее. Ho совершенная игра имеет нешуточные виды. В оной без притворства и учтивости дело идет о целых имениях. Удача или искусство и знание в игре вдруг без всякого родства доставляют в посторонние руки десятки имений. Валет или двойка, вживе умерщвляя целые семейства, предоставляют нам после их великие имущества и наследия.

Игра сего рода есть торг и ремесло. Целые кучи сих искусников в игре скопом и заговором ездят летом по ярмаркам и открывают свои ярмарки и свой торг. Но зимою, яко в вожделенное для них время, отовсюду стекаются в столицу. Тут-то для легкомысленных дворян, молодых наследников, мотоватых вертопрахов, глупых богачей изготовляют они свои товары. В сие-то блаженное для них время денно и нощно изготовляют они подрезные, крапленые и намазные карты. Тогда-то начинают они стричь и срезывать у пальцев своих кожу.

Тогда-то они в поте лица твердят всякие передержки и выучивают все те ухватки, с помощью коих можно бы было лишить других целых имений. Тогда-то с помощью сих победоносных карт повергаются в нищету целые семейства, истребляются имения, деревни, дома и кладовые.

Обыгравши многих с помощью разных хитростей, вскоре однако ж таковые хитрецы в округе своих знакомых не находят желающих разоряться. Притом же все те, которые имели честь и счастье быть им знакомы, столь прилежно ими обыграны бывают, что кроме совести и векселей ничего уже более не могут им проиграть. Тщетно скачут они по всему городу для приискания олушков.

Жадность к игре в них умножается; но имя их, учинившись страшным и победоносным, лишает их через то игроков и выигрыша. Напоследок сии терпимые обкрадыватели чуждого имения недолго наслаждаются плодами сего искусства. Сия жадность к игре заводит их в те картежные дома, где играют такие знатоки картежных искусств, которые, не могши друг друга обмануть и превзойти хитростями, сами полагаются уже в игре на одно только счастье и удачу. Там-то звенят червонцы, рассыпаны кучи серебра и стопами наложены ассигнации. Там-то видно отчаяние, горесть, рвение и отвага. Там-то с шумом восклицают руте; мечутся по сем к столам, где провозглашено было имя сего божка понтеров.

Ставят все деньги на руте, которое, легши направо, оставляет игроков без кошельков, но с одною только впредь надеждою на левую сторону. Ополчась против счастья для осады банка, пускают златые бомбы, опрокидывают вал серебра, взрывают даже до своих уже карманов магазины ассигнаций… Как вдруг непостоянное счастье паки отражает побеждающих, с стремлением отбирает из карманов выигрыш, берет в полон кошельки, деньги и книжки с ассигнациями.

Итак, там-то от картежных хитрецов вся кража отбирается в один раз и целый месяц плутовства в ничто обращается одною минутою неудачи. Несчастие отомщевает им отчаянием и тоскою слезы и нищету тех, кого они бесчестно и бесстыдно лишили и состояния и покоя.

Вот в чем состоит игра. Вот поносная и печальная картина тех игроков, которые бледнеют, бесчестно обыгрывая, дрожат, играя на удачу, скучают, имея деньги, отчаиваются, лишаясь оных; ожидают изобилия от порока, счастья от обманов, и наконец во время своей жизни, коей дни исполнены смеси богатства и нищеты, пороков и несчастий, злодеяния и бедствий, проигрывают покой, здоровье, нравы, честность и добродетель.

22. Совет мотам

Настало время, в которое преимущественно перед прочими пышность, богатство и вкус блистают во всем городе. Съезжайтесь скорее на позорище роскоши и расточения. Спешите, дабы разорить тысячи купцов, портных, каретников, лавочников и ремесленников. Истрачивайте в неделю туго набитый кошелек.

Завтра в рекруты отдайте мужика, послезавтра со всей деревни сдерите оброк за пять лет вперед, а через неделю по причине великих расходов заложите оную за бесценок. По сем нарядите себя как куколку, наполните карманы и увешайте самих себя галантерейными вещами.

Купите английскую карету, не забудьте о санях с верховыми и жокеями, нарядите егеря и гусара; a по сем для показания убранств и экипажа ездите и скачите по всему городу. — Если вы истратили все деньги и нечем уже вам жить, то остаются еще для вас так называемые обороты и кредит. Берите от всех всячиною и всем. Начинайте делать обороты таким образом: продавши карету вашу за 500 рублей, заплатите оные за галантерейные вещи, коих еще возьмите сверх того в долг на тысячу рублей.

Сии вещи продайте за 800 рублей, из коих 500 употребите на покупку кареты, a 300 рублями сделайте оборот всей вашей жизни, a именно таким образом: 100 рублей уплативши за напитки, возьмите оных на кредит на 800 pублей, a 200 рублей отдайте портному, отчего можете уж его обмануть еще на 700 рублей — Вышеперечисленные напитки, взятые в долг на 800 рублей, продайте за 200, а сию сумму отдавши в разные руки купцов, возьмите еще у них товаров в долг на 500 рублей. Половину сих товаров паки продайте за 150 рублей, которыми помажьте по губам разных парикмахеров, мучников, продавцов овса, сена, съестных припасов и булочников, отчего сделают они вам кредит на полгода.

Таким образом без денег умейте жить так, как бы вы оные имели. Из оборотов делайте обороты, уплачивайте, платите и приобретайте кредит с помощью чужих денег.

Все сие называется жить так, как должно. Худые ваши обстоятельства, коим вы самопроизвольно подверглись, дают вам неоспоримое право обманывать и разорять тех, коих судьба наградила изобильным состоянием. Следуйте в сем натуральному положению, что все люди должны иметь равное. Для сего самого старайтесь, чтоб те, которые приобрели достаток с помощью трудов и бдения, поравнялись бы с вами, яко людьми, которые никогда не трудятся, но всегда проматывают.

Итак, обманывая сих людей, смейтесь простоте и глупости их. Пусть сии, из богачей сделавшись бедняками, хлопочут о ваших векселях и расписках. Чего вам их бояться! Ныне, по мнению вашему, с подушкою более должен думать тот, кто даст в долг, а не тот, кто занимает. Да и подлинно сие есть истинная правда.

Дождутся ваши заимодавцы такого времени, что за тысячи будут с вас просить десятков рублей; a некогда сии вексельки и расписочки ваши ни на что им будут не годны, как разве для постилки под пироги или для кудрявых оберток свиных окороков. Что же касается до вашего состояния, то оное долго не переменится. Если вы ныне в изобилии, какая нужда думать вам о завтра? Будет день, будет и пища; будет недостаток, будут и ссужатели. По век мотов будет много дураков, a по век дураков будет много мотов.

Живите, живите, уповая на сие. He дойдете вы до такого состояния, чтоб небо было для вас крышкою, а улицы жилищем. Самые заимодавцы ваши возымеют о вас сострадание и попечение. Они пристроят вас к теплому местечку. Может быть, из деревянных хором переселят они вас в палаты, которые построены на веселой улице и поблизости тех лавок, в которых вы думали выкупить все товары. Множество данных вами векселей послужат для вас средством жить в сих палатах, не давая на себя контракта и не платя за наем денег.

Живите, живите, уповая на сие. Одолжавший человек никогда не будет без пристанища и денег. Готовы для него всегда самые прочные и твердые стены, a вниз из окна опускаемый ларчик составит для него довольно изрядный ежедневный доход.

23. Масленица и маскарады

Настала Масленица, и настало то время, в которое определено есть более, нежели сколько можно. Настало время, в которое многие думают, что могут желудок свой учинить запасным магазином масла, молока, яиц, пирогов, блинов и пряженцов. Лженабожные старики и старушки почитают в году только семь недель, назначенных на воздержание и умеренность; но прочие 44 по мнению их должны быть употребляемы на обжорство, а наипаче сия сорок пятая неделя на то, чтоб желудок свой запасти на весь пост скоромным.

В сию неделю сидят за обедом и ужином часов по пяти, с помощью нарочно созываемых товарищей в обжорстве поглощают все, что ни наготовлено, и насыщаются не иначе, как при двадцать первом кушанье. От таковых бесед невидимо входят в дома индижестии, головные боли, рвоты и запоры. От сего следует, что сколько ложек масла лито было в желудок, столько бочек выпито будет кордиялов для желудка, кровочистительных и слабительных. В сие-то время доктора начинают приготовлять заранее тетради приходов, аптеки тетради расходов лекарства, а полиция записки об умерших. Но не опасайтесь.

Благородных людей желудки не скоро могут лопнуть. Против индижестии продаются капли, a мучения болезней искусные доктора скоро захватывают смертью.

Итак, Масленица, рассматривана будучи с сей старинной ее стороны, представляет смешную и жалкую картину странных, а часто и бедственных глупостей человеческих. Последовавшие сему обычаю нередко составляли собою жертвы докторов и аптек и обогащали столяров, делающих гробы, каменосечцев и копателей могил. Но ныне, благодаря время и моду, поуменьшилось число старинных последователей обычаев Масленицы.

Ныне сие время предопределяется более на движение, нежели на сидение за столом. Ныне щеголи стараются иметь лучшие сани, лучших лошадей, богато одетых верховых, и с таковыми-то уборами, сговорясь вместе до несколько десятков, катают знакомых красавиц. Они проезжают большими улицами и катаются мимо знакомых домов так называемою кадрилью. Если стужа не весьма морозит щечки щеголих, они ездят с ними на бег, в Покровское село, или возят на Москву-реку и Неглинную для смотрения на катание с гор.

После исполнения сей обязанности обычая молодые люди учреждают между собою особенные катания по вечерам. Впрочем, в сию неделю предопределено почитать приятностью провождать время по улицам, скакать что есть духу, гоняться, бегаться, наподобие безумных попадать под кареты, прямо наскакивать на сани, на стены и на людей; одним словом, ломать и давить все, что ни попадется навстречу. Молодые люди как можно более должны стараться последовать сему модному безумию, а паче искать случая быть изуродованными или других уродовать.

Теперь настало также время любимейших для вас сборищ. Начались желаемые всеми многолюдные маскарады. Стекаются отовсюду красавицы и франты, щеголихи и хватики, танцовщицы, волокиты и, одним словом, люди всякого звания и свойств. Всюду видна вольность и равенство. С помощью замаскирования откупщик не распознается от знатного, продавщица мод и простая девка наравне с прочими благоурожденными дамами и девицами, а актрисы и разные девушки столько же блистают в сей толпе, как и прочие. Там все состояния смешиваются и трудно разбирать людей, ибо в рассуждении маскарада геральдика есть совсем постороннее дело.

Там всюду видны ямские кафтаны, тулупы и шлафорки с зевающими харями. Толпами ходят одетые мышами, старинными барынями или пузанами. Сии маски проказничают сколько можно более, шутят, со всяким смеются, пищат, подражают различным голосам и стараются, чтоб незнакомые почли их за короткого знакомца. Они становятся посреди танцующих, без всяких околичностей и извинения мешают им и странными движениями и выступками своими привлекают на себя зрение всего маскарада и всех морят со смеху.

Там вопреки ночи водворяется день, везде слышна музыка и воздух наполнен благоуханием. Зрение притупляется от поразительных черт красоты. Всюду пышность, щегольство, роскошь и богатство. Сколько знакомых, сколько соседей, сколько новоприезжих! Настало время отличаться, блистать и делаться счастливыми. Настало время иметь опыт любви от тех, в кого влюблены, и волочиться и влюбляться снова. Настало время бегать за неизвестными особами, вздыхать о них и верить, что мы влюблены и любимы. Настало время беспрестанному верчению и прыганию. Настало время обшивать себя в обновки и прогуливаться для умышленного показания оных.

Пользуйтесь столь блаженными минутами. Волокиты и влюбленные, старайтесь употребить в вашу выгоду всеобщее рассеяние. Издалека следуйте по стопам обожаемой вами особы, и если приметите, что владычица вашего сердца с умыслу отстала и растерялась со знакомыми, то старайтесь пользоваться сим счастливым случаем и садитесь с нею в уютном уголку.

Напевайте ей на ухо о страстной любви, об отчаянии, страданиях, троньте ее до слез и приведите в умиление.

Волокиты, не забудьте, что молоденькие жены старичков всюду распускают свои глазки, и их сердце, будучи еще пусто, ищет для себя предмет… Закидывайте уды вашей ловкости и наловите поболее сих маленьких и праздно плавающих рыбок. He уезжайте из маскарада до тех пор, пока не исполните десяти намерений, не учините десяти побед и не сведете десяти новых знакомств.

Если сидящие на одном месте старушки будут вас просить сыскать своих дочек, то вы, хотя и вместе с ними ходите, однако ж уверяйте, что нигде их не видите и никак не можете найти.

Щеголи, обязывайтесь в продолжение всего маскарада ходить с четырьмя или пятью рука об руку держащимися за вас красавицами. Продирайтесь сквозь толпу столь бережно, дабы от того нимало не повредились хлипкие их уборы. В дверях, кои в сем волнующемся океане составляют камень преткновения, мужественно расталкивайте стесненную толпу людей. Подобно искусным кормщикам доставляйте их без повреждения в залу.

Бегайте беспрестанно искать стульев и, накупивши оных у догадливых и запасшихся слуг, таскайте дюжинами, приносите и сажайте ваших знакомых. Опустошайте буфеты и ежеминутно потчуйте девушек конфетами, плодами и мороженым. По просьбе тех дам и девиц, которые собрались уже ехать домой, занимайтесь беспрестанным беганьем, хлопочите о каретах, кричите, шумите, сыскивайте слуг и напоследок приносите салопы, епанчи, провожайте их вниз и сажайте в кареты. Не забудьте в ожидании будущих маскарадов сей кончить тем, чтоб в богатых и щегольских разрядах явиться пред соседями и соседками.

Поразите их гордость, блистаниями сокрушайте их сердце и докажите, что дом ваш всегда был не хуже и ничем не уступал дому такого-то или таких-то.

По сих маскарадах настают последние денные и вечерние маскарады. Богачи, помещики, новоприезжие, старики и старушки стремятся в оные со своими дочками и сынками. Все истощается на наряды, ибо настал уже последний торг женихами и невестами. Всюду являются блистающие красотою невесты и богато разряженные женихи. Сколько ходят деревенек и сколько мешков, определенных к браку!

Следуйте друг за другом, озирайтесь взаимно и кидайте друг на друга страстные взоры. Отличайтесь то танцеванием, то учтивостями и потчеванием.

Красотки, старайтесь с пользою употребить день сей. В Рождественский мясоед многие уже из ваших подруг вышли замуж; но вы еще доселе никаких в том успехов не получили. И так всячески старайтесь побеждать, покорять и налагать на сердца оковы. К скучному времени Великого Поста заготовляйте для себя довольное число женихов. В противном случае помните, что деревня, сия ссылка от утех, для вас будет готова. Отъезд в поместье скоро назначится, и до будущей зимы лишитесь вы вашей сущности.

Итак, о вы, красавицы, жеманницы, щеголихи, танцовщицы и купно преименитые моты, франты, хватики, вертопрахи, танцовщики и волокиты! Пользуйтесь, пользуйтесь сими последними минутами вашего блаженства! Всему вашему счастью осталось уже только несколько часов… Стрелка подвигается вперед… Часы звоном своим погубляют утехи и отдаляют оные на семь недель… Вскоре падет все ваше блаженство… Но увы! уже бьет двенадцать часов… слышен глас трубы… Стремитесь толпою, бегите опрометью с лестницы, садитесь в кареты, скачите домой и старайтесь сию ночь учинить самою продолжительнейшею изо всех ночей вашей жизни.

Конец II части

Часть III

24. Великий пост

Восходящее солнце, светило жизней, душа природы, и собою и в себе все составляющее, ничто значит в больших городах! He знают там о том своде небес, которой оно урумянливает первыми своими лучами. Едва ли здесь не целые тысячи сыщутся таких людей, которые не ведают, чем чредится течение их жизни, что их питает, веселит, греет и освещает. Если бы вечерняя прогулка не была в моде, тогда чаятельно все бы щеголи и щеголихи не знали подлинно, четверобочно или кругло солнце.

Устремляя ежеминутно взоры свои к земным вещам, не имеют они времени когда-либо воззреть на те светила, коих предвечный распорядок чредит сущность и блаженство всей подсолнечной. В больших городах день обращен в ночь, а ночь в день. Здесь свечи, люстры, фонари и жирандоли во весь век составляют солнца рассеянных людей. Утро есть их ночь, полдень утро, вечер середина дня, а полночь вечер.

Все преданы глубокому сну, который еще с вечера решились сколько можно более продлить. Для людей большого света ужасен и поразителен великопостный звон. Томный и уражающий вой колокола может мертвить все их чувства. Красавица накладывает на ухо свою маленькую подушечку. Щеголь спит, обвернувши голову в одеяло. Во всех домах глубокая тишина. Слуги и служанки получили с вечера приказ ходить на цыпочках. Кашель и чихание стоить им может сеченья и оплеух. Любители рассеяния и забав страшатся пробуждения. В сие утро ожидает их тоска и грусть.

Несносное положение! Они привыкли ночевать только дома; но ныне и весь день должны сидеть дома. Они привыкли при самом продирании глаз прочитывать лежа на постели десяток цидулек, по коим приглашали их то на бал, то на обед, или на именины, ужин, вечеринку и пиршество. Прежде, просыпаясь, с приятностью воспоминали они о прошедших утехах и с восхищением размышляли о предстоящих для них в тот день новейших и гораздо превосходнейших забавах. Прежде утро их могло бы пройти в рядах; полдень прошалберили бы они у приятеля; обед сыскали бы у тех, кои держат положенные дни; после обеда занялись бы картами или поехали бы на бег; начало вечера проводили бы в театре; а к полночи в тот день мог бы быть редут или клуб, маскарад, или бы где-нибудь бал. Но ныне какие являются противоположения! Ныне никуда неможно ехать, и к себе никого звать.

О бедные и злополучные щеголихи и щеголи! Почто не ваш модный календарь в употреблении? Вы бы верно оный сочинили, так чтоб год ваш содержал только 45 недель.

Как можно теперь оставить вам свои кровати? Лучше не существовать, нежели существовать несчастно; ибо подумайте, не несносно ли то, что вместо всех прежних утех остается вам в отраду одно смотрение из окон на пустые улицы? Привыкши к шумности спектаклей, не несносно ли для вас безмолвие, которое заставляет думать, что все люди или онемели, или померли?.. Ho несчастные! Не допускайте себя пасть под столь тягостным ударом. Мужайтесь, переносите оный понемногу и не вдруг предавайтесь в жестокую горесть. Вспомните, что печаль вредна для щеголей и щеголих. Красавицы от оной бледнеют, а у щеголей от веселия и беспрестанной хохотни надувшееся лицо оттого вдруг осовывается и худеет.

Вспомните также, что остаются еще для вас катанья, концерты, особенные зрелища и забавы сего времени, бег, съезды по церквам и поездки в ряды. Вспомнив, что настанут еще балы, пиршества и сборища, мгновенно ободритесь сим. Вы, верно, о том от печали совсем забыли. Итак, начинайте понемногу проглядывать глазами. Высматривайте из-под одеял, смотрите на часы и, узнавши, что дня остается весьма мало, постарайтесь кое-как встать. Сходитесь вместе и придумывайте о времяпровождении.

Припамятывайте прошедшие забавы и веселья. Рассказывайте друг другу ваши приключения, ибо со времени вашего приезда от рассеяния и веселостей вы по сей день друг с другом не видались. Припамятывайте приятности редутов, клубов. Вспомните о положенных днях, о святках, вечеринках, балах, театре, катании и о маскарадах.

Приписывайте похвалы тем красавицам или щеголям и вертопрахам, с которыми вы разделяли время и которые нечто значат для сердца вашего. Рассуждайте о городских новостях, о новобрачных и о сговоренных. Считайте их имение и приданое и рассказывайте об их нравах, привычках, знакомствах и даже о чертах их лица и о фигуре их тела. Припамятывайте, как кто некогда со вкусом или дурно был одет. Пересказывайте даже о ленточках, описывайте фигуру шляпки и цвет платья. Рассказывайте о перстнях, богатых каретах, табакерках, пряжках и часах.

Говорите о том дне, в которой такой-то сделал глазки той-то или сей зазевался на такую-то. Вспомните тот вечер, в которой некто истратил столько-то тысяч, а тот столько-то проиграл. Сказывайте о том маскараде, в котором известный молодчик так блеснул, что оттого помрачилось все его состояние. Сказывайте о том вертопрахе, который так удачно прельстил собою некоторую вдову, что полученным от нее выигрышем в одну неделю оплатил весь свой пятилетний проигрыш.

Повествуйте, каким образом некоторый мот в сию зиму успел промотать два имения двух молодых людей, которые, внедавне вышедши из купцов в дворяне, выбрали его по несчастию учителем в мотовстве и модах. Рассказывайте, как молодой ваш сосед от некоторого игрока подцеплен на уду и как он проиграл ему ту деревню, которая по соседству с вашею.

Говорите о том простофиле, за которого выдал свою дочку надменный и гордый дворянин вашего уезда. Возглашайте об известной по городу интриге и о том, что именитый волокита прельстил собою такую-то молодую и бойкую девицу или что молодой практик в любовных делах подбился к такой-то престарелой кокетке. Именуйте тех людей, которые открыто и видно жили, и считайте, сколько кто из оных прожил в сию зиму. Припомните о тех, которые жили скаредно, не принимали к себе в дом ораву гостей, не были записаны ни в какие общества и сидели закупорясь в четырех стенах.

Таковые припамятованияя, рассказы и злословия весьма могут сократить время. — Благородных и модных людей праздность равно и протекать должна в праздных упражнениях.

25. Масленица и маскарады иностранных

Масленица и разные веселости не совсем еще удалились из города. Они еще существуют no разным большим улицам. Между тем как совершенное бесшумство является на Самотеке, в Мещанских, за Сухаревою башнею, под Девичьем монастырем и за Яузою, Немецкая слобода, Лефортово, Басманные и прочие по близости оных находящиеся улицы представляют еще движущиеся картины забав. Там-то немцы и прочие иностранные катаются и скачут. Там-то слышны еще песни, крик и приятный шум и гвалт. Там видны действия вина и Масленицы, которая столько же сильно движет немецкими душами, как действовала пред тем нашими помышлениями.

Сия богиня обжорства, попоек и катания в очередь свою посещает и иностранных. В сии веселия и блаженства исполненные улицы стекаются и те, для которых настал уже пост. Завидуют участи немцев и похваляют их в том догадливость, что они год свой столь умно расположили и столь искусно передвинули вперед сию неделю.

Стекаются туда охочие до катания и те, которых головы наполнены еще винными парами. Прокатываются в сих улицах те, у которых от двухдневного сидения дома иссох мозг. Множество людей в каретах прогуливаются там от мнимого угара. Молодцы, имеющие резвых бегунов, прекрасные сани и богато одетого жокея, рыскают там для прогнания великопостной скуки. Красавицы и щеголихи, из которых у каждой на первой неделе определено болеть голове, сговорясь до несколько десятков, проезжаются или в дорогих зимних фаэтонах и колясочках, или в венских и парных санях.

Там некоторые напоминают бешеные дни Масленицы и последуют уставам оной с большим рвением. Там бегают взапуски и обскакивают прекрасных иностранок, катающихся со своими кавалерами. Там мчатся подобно как на вихрях; из-под копыт резвых коней сыплются тучи снегу; трепещут прохожие, сбиваются с ног оглоблями и коверкаются и уродуются лошадьми.

Щеголи, вертопрахи, танцовщики и волокиты тайком посещают маскарады. Они одеваются сколько можно скрытнее, дабы не быть признанными. Довольно, будучи знающи лепетать по-французски, там они проказничают и сводят знакомства. В сей части города бросаются они в объятия тех утех, с которыми они уже простились в последний маскарад. Там встречают они те забавы, с которыми не видались уже несколько дней и которые по причине одной только разницы календаря изгнаны уже из города несколькими днями ранее.

Вот сколько еще находится средств избавляться от скуки! Вот сколько осталось способов проводить время в рассеянии! Вот сколько еще осталось мест, в кои можете вы убегать от домy, упражнения, скуки и самих себя!

26. Концерты

Музыка, которая оживляет воображение, придает силу чувствам, быстроту страстям и повергает дух и сердце в приятную и нежную томность, учиняется теперь причиною и поводом сборищ. Без сомнения, истинная цель сих собраний достойна похвалы. Без сомнения, музыка может учиниться полезным и приятным занятием и отдохновением благородной и чувствительной души. Сия живопись страстей, которую мы ощущаем и, так сказать, видим слухом нашим, подвизает сердцем столь же сильно, как искусные черты кисти, а паче того игра театральная, которая может назваться величества духа живописью в действии.

Без сомнения, музыка, клонящаяся к нравственной цели, имея прилежных внимателей, могла бы соделаться приятным училищем сердца, или по крайней мере помощью очаровательной своей силы утончила бы чувствительность и придала бы душе в рассуждении оной некую выспреннюю степень и совершенство.

Музыка в рассуждении действия своего над сердцем имеет пред театральною игрою то преимущество, что не содержит никаких введенных и выдуманных посторонностей, но прямо относится к чувствам, трогает всю цель оных, обнимает каждое особо, различно действует на разносвойственность оных и в каждого душе и сердце образует некую непринужденную очищенность нравов. Безразрывность приятностей, то сцепление совершенств, то восхищающий порядок и мера тонов, и часто умышленное и искусное несогласие, раздельность и отбивчивость оных оттого, что чувства наши предполагают, представляют нам будто для слуха новые сцены и действия, на которых являются попеременно особенные и различные страсти и чувствования. Сию игру страстей, которая, так сказать, составляется из воздуха и тонов, сердце и чувствования наши умеют читать и усматривать.

Немилосердный и жестокий нередко тогда-то ощущает на глазах своих слезу, готовую низкануть. Печаль, для утоления коей ничто не сильно, питается тут с приятностью сама собою или, что весьма часто бывает, исчезает, уступая чаровательному действию музыки и тем приятным впечатлениям, от коих сердце устраниться не может. Порок внемлет волшебным вещаниям музыки, слышит себе упреки и осуждение.

Одним словом, следы успехов музыки как в сем, так и в гораздо предивнейшем видимы ясно в хранилищах веков.

Ho вы с сими ли намерениями собираетесь в концерты? С тем ли вы ездите, чтоб питать сердце ваше полезными впечатлениями музыки? Научаетесь ли вы с помощью оной возвышать степень вашей чувствительности? Возбуждается ли от сего добродетель ваша от сна и приводится ли оная в действие? Способны ли вы с помощью музыки открывать истины вашему сердцу и в волшебных вещаниях ее слышать упреки, обращаемые к порочности вашей? С тем ли вы слушаете, чтоб с приятностью покоряться той силе, которая располагает и готовит нас к нежности, умилению, чувствительности, состраданию, милосердию и, можно сказать, к самому добродушию?

По крайней мере находите ли вы себя хотя несколько способными обращать все сие в благородное отдохновение, в невинное и приятное провождение времени? — Никак! — Творения Глюка и оратории в честь Генделя сочиненные, сии творения, научающие возвышению души, служили для вас совсем к иному предмету относящимися внушениями. Игра Лолия, Пуньяни, Гантошкина и Жерновика учинили над вами или слабые, или совсем противоположительные впечатления. Для одной моды восхищались вы кларнетом Г. Бера и приезжали с одними ушами, а не сердцем и чувствованиями.

Безмолвие, которое в сем случае за правило почитают сохранять, для вас тягостно и скучно. Рассказы подлипал, смех весельчаков, лесть волокит, шум франтов, повести и шуточки так называемых бель-эспри и приветствия учтивцев занимают там уши собравшихся. Сердце не отверзается влияниям музыки, оно занято совсем особенною целью. Глаза мужчин прогуливаются среди шарлот, шляпок и перьев. Глаза девушек бродят по разноцветному саду, составленному из фраков и кафтанов. Тут делает свои влияния не музыка, но наряды. Щеголь красуется тут платьем, которое он носит на счет бедного портного. Иной тут показывает сукно, за которое еще не заплачено в лавку. Тут любуются бриллиантами и блещут оными на счет помраченного состояния многих людей.

Итак, музыка простирает свое влияние не на тех, кои съезжаются слышать; но обычно на тех, кои рядят и одевают их. Сколько рыдающих оттого, что вертопрахи и щеголихи сбираются на сии концерты! Многим сии уши дорого стоят; а глаза, которые в сих собраниях заступают место ушей, и того еще дороже!

Сколько разоренных, сколько банкротов, сколько людей, пущенных по миру от той пышности, которая является в сих сборищах! Сколько много людей, подавленных роскошью, и сколько много лишившихся жизни от тех блистаний, которые здесь нас поражают! Сколько голодных от тех наружностей, которыми мы тщеславимся! Сколько таких, которые от обновок, бросаемых нами через неделю, влачат целую жизнь в унынии и нищете! Сколько семейств, которые сидят при свете одной лучины, в вину за прихотливое наше желание посещать сии места, освещаемые сотнею свеч, люстр и фонарей! Сколько таких людей, которые за дни наших безумий и праздности, по тяжких и беспрерывных трудах, принужденными еще находятся не спать целые ночи!

Все сие составляет изящные последствия сих сборищ. Радуйтесь, велемудрые щеголихи и щеголи! Радуйтесь, что открыли вы новый способ слушать глазами, а не ушами, и ездить в концерты для глаз, а не ушей! Радуйтесь, что сии ваши сборища могут многим многого стоить! Радуйтесь, что сии общества составляют вам убыток, а другим разорение; вам веселие, а другим слезы; вам подают повод показываться в обновках, a другим подают повод ходить в рубищах!

О изукрашенные и благозрачные пороками щеголихи и щеголи, сотворенные в свет для произведения великих дел от малых причин! Время уже, дабы человеколюбивое перо когда-либо описало ваши подвиги и открыло бы, что вы, доселе незамечаемые, составляете собою важную статью века и ту точку, от которой начинают свои кругообращения моды, роскошь, пороки, заблуждения, глупости, а других разорение, бедность, угнетения и злополучие!

27. Забавы и зрелища сего времени

В сие время каждое воскресенье начинают съезжаться на бег, который есть наш российский Нев-Марк. Сие учреждение занято от англичан, которые также нас выучили держать заклады, учреждать призы и проч.

Прочие забавы и зрелища сего времени назначить трудно; но из тех, которые гораздо более прочих занимают собою светских людей, суть; разные искусные ташеншпилерства, или по простому наречию фокусы-покусы, балансерство или ходьба по веревкам, искусные кукольные комедии, китайские тени и показывание разных редких и удивительных животных. В сии сборища съезжаются смотреть не штукотворств и забав, но друг друга сами себя.

До начала зрелища все представляют собственные свои лица и кричат вытверженные ими монологи повестей и рассказов. По беспрерывному и великому шуму можно подумать, что съезжаются туда как будто пробовать свой голос. Многие пожилые старички хотя и уверяют, что в их время в России не все вдруг говаривали, но ныне сими сборищами доказывается, что мода на сие миновалась и обычай сей совсем брошен. Уверяют многие, что будто за несколько лет прежде люди говаривали так, что и другие их выслушивали, равно как и предлагавшие разговор не продолжали оный беспрестанно, но дожидались ответа, которому внимали с рачением.

Сказывают, будто бы и самая приятность разговоров состояла прежде во взаимном сообщении друг другу своих мыслей со скромностью и вниманием, хранимым с обеих сторон, ибо в тогдашние времена составлялся разговор двумя или несколькими людьми, которые говорили, дожидаясь ответа, и двумя или несколькими, которые отвечали и были выслушиваемы. Но ныне сколько бы ни прилежно и внимательно вслушиваться в разговоры сих обществ, однако ж весьма трудно узнать, кто говорит и кто отвечает, кто рассказывает и слушает, кто кричит и кто молчит, ибо там все вдруг говорят, рассказывают и кричат.

Может быть, с тех пор как умножились у нас журналы и словари, все начали думать, что знают все и имеют право не выслушивать друг друга. Может быть, многие столь начитались сих словарей, что чрезмерно повредили тем свою голову и по ошибке положили оную в число тех же самых словарей. Может быть, умы многих так уже настоялись, что выбили из головы ту скромность, которая доселе старинному мозгу служила вместо пробки.

Может быть, многие опасаются, чтоб не заплесневели острые слова, не завяли замысловатые повести и не выдохнулись бы самые спиритуозные вести и новости. Но какая бы ни была тому причина, известно однако ж, что при сих сборищах почитается модою и великою наукою оной говорить всем вместе и не выслушивать друг друга.

Впрочем, съезжаются на оные зрелища для смотрения на одни только бюсты щеголей и щеголих. Хотя правда, что многие из сих забав приходят на вкус зрителей, однако ж молчание весьма наскучивает, а от сего и разные штуки скоро намозоливают глаза и самым любопытным щеголихам и щеголям. Все нетерпеливо дожидаются, чтоб сия галиматья скорее кончилась и началась бы галиматья между присутствующих. Все с великою жадностью ожидают выхода и разъезда. Тогда-то настает исполнение той цели, для которой съезжались.

Какое вожделенное время! Какие сладчайшие минуты! Тогда-то из дверей по лестнице проливается быстрая река красот, уборов, пышности, богатства и мод. Шляпки, шарлоты, картузы, токи, наколки, волосы составляют приятное волнование, блистающее бриллиантами и камнями. Какая стесненная и ни в одном месте не прерывающаяся толпа тихо движущихся красавиц, щеголих, франтов, нарциссов, знатных, богачей, бедных, праздных, ротозеев и примечателей! Какое всюду благоухание помад, пудр, масел, эссенций и спиртов! Какое является усердие подлипал, которые продираются сквозь толпы, дабы достигнуть тех красоток, которых они издалека завидели!

Инде мнимо недовидящие наводят на нас модные свои стеклышки. Инде те, которые за теснотою не могут подойти, издалека друг другу кланяются одними глазами и знаками и, следуя сильному движению, кричат или дуют нам под уши. Нежный, приятный и звонкий глас прекрасного пола составляет пленяющее разногласие и шум.

Громкий смех и хохотня, живые и горячие разговоры служат вместо музыки, по тактам коей ступает и шествует сия модная толпа. Какая-нибудь модная песенка напевается тогда по разным местам сего скопища людей. Инде твердят острое слово, внедавне сказанное каким-нибудь бель-эспри. На иных тут-то нападает приятная задумчивость, а у других похищается сердце теми красавицами, позади коих они шествуют.

Сколько бы могло представиться здесь нравственных рассуждений о роскоши! — Но какая до того нужда? Здесь виден только ваш блеск, а не мрачность. Тут видны прелести лица, а не безобразие души. Тут все пороки под личиною и все дела и таинства под завесою. Что за дело исчислять тех людей, которые подавлены пышностью? Что за нужда до тех людей, которые в селах едят заплесневелый хлеб, оттого что в городе появилась какая-нибудь новая мода?

He нужно нам соображать, что великое множество лошадей, на которых привезены празднолюбцы, и те тысячи слуг, которые определены ездить на запятках, все исхищены от хлебопашества. Heкстати приводить на память тех ремесленников, которым не заплачено за труды их. Нужно ли думать, сколько дано пощечин за уборы, которыми мы восхищаемся? Нужно ли думать, чрез какие средства богато наряжена помещица, прелестно окутана дочка кощеева и изукрашена судейша?

Может быть, есть из нас и те, на счет коих они наряжены, однако ж должны мы только что удивляться им, и сим-то удивлением порождать уважение к роскоши, и вселять охоту следовать оной на счет собственного нашего убытку или подобных нам… Оставим такие скучные и несносные бредни. Обратим лучше внимание наше на то, дабы не упустить столько удобных случаев к обнаружению наших достоинств и оказанию важных учтивостей и услуг.

Поспешим скорее подойти и отвесить пять или десять пренизких поклонов старушке, родительнице прекрасных и богатых дочек. Поспешим пошептать нечто на ухо нескольким знакомым красоткам. Явимся пред кем-нибудь из соседей наших и постараемся им доказать, что особа наша сделалась уже известною мебелью в свете. Поворчим знакомым старичкам тридцать почтений от наших батюшек.

Пожмем руки у сотни щеголей, поздороваемся с друзьями словечком ferviteur très-humble {Искаж. votre très humble serviteur (франц.) – “ваш покорный слуга”. – Прим. ред.}, и y двенадцати приятелей спросим, каковы они в своем здоровье. Постараемся о подвезении карет знакомых наших, станем их провожать и сажать в оные. Постоявши у подъезда, пошутив, похохотавши и с ловкостью оказав учтивости всем девицам, которые садятся в кареты, оглядев таким образом всех почти светских людей и показавши им самого себя, отправимся в гости или домой.

Тамо должны мы рассказать об остром словечке, о каких-либо новых историях, о числе собрания, о том, кто как был одет, и напоследок о тех, кому по нашим стараниям скорее подвезли карету и кого мы провожали и сажали в оные.

Вот в чем должны состоять цели наших забав! Вот какие должны быть плоды от оных! Входить же в разбирательство прочего, да содрогнутся щеголи и щеголихи, и да воспомнят, что сие не есть должность слабой их головы!

28. Съезды по церквам и повторительные посещения рядов

Щеголи и щеголихи простерли свои установления даже до самых храмов. У них именно назначены те церкви, в которые преимущественно должен съезжаться большой свет. Именно разделены у них дни, в которые должно быть в такой или такой-то церкви. Они то в городе, то на Арбате или на Пятницкой слушают обедни.

Впрочем, во всяком углу города предопределяются к сборищам особенные церкви. Где часто говорит проповедник, уважаемый и паче всех прочих любимый щеголями (вследствие чего и именуемый модным проповедником), где хорошо поют и где много светских и щеголеватых прихожанок и прихожан, туда более и сбираются. Сии храмы обращаются в места, куда съезжаются отборные люди для свидания; утро проходит там нескучно, да и приятное расположение дня нередко зависит от сих съездов… Но, впрочем, предосудительны и достойны сожаления как цель сих сборищ, так и поступки предстоящих или, лучше сказать, вертящихся на одном месте.

Известная истина, что всякая глупость и неприличность обращены ныне в науку, а мода, яко матерь всех таковых наук, не преминула заставить людей последовать ей даже в самых тех местах, где должен человек, представши с благоговением, отчуждиться всяких человеческих мечтаний, пороков и слабостей… Но обратимся от сих рассуждений и рассмотрим другого рода времяпровождения. Ряды, сии достоименитые места, куда повсегда стекаются щеголи и щеголихи, в Великий пост преимущественно посещаются. Те, которые привыкли к зрелищам прошедших веселых времен и принуждены будучи вдруг усесться дома, стекаются туда будто бы для покупок, но в самом же деле приезжают, дабы избавиться от снедающей их скуки. Они как будто сговариваются, дабы учинить оные местами общего свидания.

Многолюдство бывает удивления достойно. Купцы восхищаются таковыми толпами покупщиков. Но они в том обманываются; ибо сии толпы составляются из таких людей, которые желают покупать не товары, но время, веселье, утехи любви и самое свое благополучие. Сии люди шатаются из края в край, из рядов в ряды; словом, бегают туда, где увидят кучу щеголих. Другие, стоя у тех лавок, которые находятся поблизости улицы, смотрят на проезжих и на кареты, из коих выходят красавицы. Увидев знакомых или тех, которых давно заметило сердце их, или поразившись вновь прелестями которой-либо из сих красавиц, они бегают и мечутся за ними всюду, куда бы они ни пошли.

Девушки в рассуждении поездок своих в ряды имеют равномерно важные цели. Они довольно известны о том, что отъезд их из столицы скоро последует. Тогда-то им вдруг вспадает на ум премножество покупок. Тогда-то они с усердием вызываются закупать для дому самые малейшие безделки. Тогда-то подают батюшкам и матушкам своим на нескольких листах написанные реестры покупок. Тогда-то они пять раз на день бывают в рядах. Там-то сыплют они всюду деньги. Слуги, несущие мешки на плечах своих, не успевши еще с барышнями своими пройти двух или трех лавок, освобождаются от сего бремени. Ассигнации из рук в руки летают, и на место сторублевых вдруг в книжке являются уже одни синенькие бумажки.

Дочки не жалеют тогда денежек своих родителей. Они сим расточением вымещают им за то, что они приняли намерение лишить их городских утех, а притом думают, что не надобно оставлять денег для деревни, ибо там нет ни спектаклей, ни зрелищ. Полагают они также, что надобно им чем-нибудь себя утешить в скучной деревне, а потому и нужно накупить всяких безделок, какие только могут вздуматься и попасться.

Чувствуя несноснейшее приближение к отъезду, они ездят в ряды для последних распрощаний с городскими утехами. Там-то назначают они свидания всем прелестным мужчинам, которые во все их пребывание в городе в поте лица своего трудились о приобретении их сердца. Там-то уговариваются о пересылке писем и сказывают время обратного из деревни возвращения.

О волокиты, щеголи, вертопрахи и танцовщики! О вы, которые вскоре долженствуете испытать плачевную участь разлуки! В сии последние дни посещайте чаще ряды для осведомления об отъезде ваших красоток. Расставайтесь с ними на год, уверяйте их в вашей любви в последний раз, в последний раз им клянитесь, ибо у нынешних любовников по модной их хронологии век не более значит, как один год.

Разлучившись, проплачьте внутренно о жестокой вашей участи, пройдите несколько шагов задумавшись; в сем глубокомыслии набредите на какую-нибудь толпу красавиц, очнитесь и, увидев, что одна из оных имеет поразительные черты лица, в ту же минуту влюбитесь и поместите ее в сердце на упалую вакансию.

29. Сборы к отъезду в деревню и прощания

Напоследок… о ужасная мысль!.. настает уже конец всем вашим веселостям и всему вашему блаженству… Свет меркнет в очах ваших и вся вселенная разрушается!

Несколько дней в доме вашем царствует безмолвие. Родитель ваш сидит в кабинете. Управитель, дворецкий, казначей и секретарь понесли к нему расходные тетради денег, запаса, живности, напитков, дров и свеч. С угрюмым видом и наморщенным лицом входит к вам матушка ваша. Она кусает губы, размахивает руками, считает по пальцам, и вздыхает. Тогда-то начинаются отчеты, счеты и смешки. По всему дому слышны только одни разговоры о великой трате, о четырех месяцах и о четырех прожитых тысячах.

Угрюмость паки продолжается, и неизвестность об отъезде снедает ваше сердце. Но вскоре после счету расходов находят на родителей ваших сердитые часы… Отъезд назначен… Нет милости, нет пощады! Ни слова больше. Уже не внемлют вам. Все упреки о разорительном прожитке обращаются на вас, яко истинных и единственных среброгубцев. Вы все выпили, вы все съели, вы все прожили.

Бедные щеголи и щеголихи! Ваши ли субтильные и нежные брюшки могли все выпить и съесть? Вы только что повинны в прожитых трех тысячах, за что же оклеветывать вас в четвертой?.. Жалки вы и весьма жалки! А более всего несносен для вас отъезд. Сей проклятый отъезд для вас страшнее уведомления о неготовности обновок. Страшнее оный для вас известия о подвезении кареты тогда, как вам не хотелось еще ехать из гостей.

Ужаснее оный тех верных батюшкиных часов, которые в бытность вашу в клубе показывали уже час за полночь, между тем как бы вам хотелось, чтоб только еще было десять.

Ужаснее оный для вас трубы последнего маскарада… Hо что делать! Надлежит повиноваться жестокой своей участи. Сами вы тому виновники. Для чего вы не переженились и не повышли замуж? Тогда-то таковые упреки и отъезды отложены бы были на сторону. Ведь вы знали, что родители ваши единственно для сего приехали и для сего проживались.

При достатке замужество весьма удобно. К чему было употреблять всякие околичности и выборы? Посмотрите на ваших товарищей и на подруг; они без всяких затей, расспросов и разборов поженились и повыпрыгали замуж. За то пусть они останутся жить в городе, а вы поезжайте в деревню с досады дуть в пальцы и обкусывать ногти.

Уже из каретного сарая вывезены все повозки. Кузнецы и каретники приходят на двор толпами. Служители ваши, вооруженные против городской жизни, с такой ревностью и скоростью исполняют дела, что у них, как говорится, все кипит в руках. Некоторым из них весьма памятно, как они по милости ваших маскарадов и клубов принуждены будучи беседовать на стуже, отмораживали себе носы, щеки, руки и ноги.

Другим весьма достопримечательно то время, когда они не сыпали сряду ночи по три или спали по новому способу, то есть одними глазами и головой, a не ногами, которые в сие время вопреки природы должны были бодрствовать и не спать. Некоторым грубиянам и простякам взбрело на ум желание свидеться поскорее с оставшимися в деревне женами их и родственниками. Одни ваши барские барыни и молодые слуги сотовариществуют вам в печали, произведенной известием об отъезде. Город и для них кажется столь же драгоценным, как и для вас, ибо они обретали в нем собственные для них веселости и имели свои приятные похождения и истории.

Отъезд час от часу приближается. Уже родители ваши кончили все свои дела. Они переписали векселя, наняли стряпчих ходить за делами и откланялись своим милостивцам и благодетелям. Они накупили книг для чтения от скуки и выбрали такие, которые в самом деле можно только что читать от скуки или читать для скуки. Уже отданы на руки все те разные записки о наливках, которые они обирали у своих приятелей. Подвод до десятка отправлено уже наперед с фортепианами, скрипками, гардеробами и разными покупками. Напоследок приехали уже за вами из деревни лошади…

Поплакавши в своих спальнях, утрите ваши слезы, выйдите к родителям и скрепитесь. Истощите все ваше красноречие и употребите последние просьбы о том, дабы по крайней мере позволено вам было проститься с вашими приятелями. Поезжайте, обскакивайте оных в один день по десятку. Наконец в последние драгоценные для вас минуты принимайте их посещения и последнее целование и оплакание.

Прощайтесь с милыми женихами и невестами. Прощайтесь с прелестными молодцами и девушками. Прощайтесь со всем большим светом, от коего вы отбываете в малый деревенский мир. Прощайтесь с городом и со всеми его утехами.

Прощайтесь со всеми приятными вашими интригами, лестными замыслами, затеями и мечтаниями. Прощайтесь с достохвальною модою, роскошью, расточением и пышностью. Прощайтесь со всем светом, ибо отходите вы от оного в деревню, которая для сердец людей большого света служит смертью и адом. Там несчастные тени ваши да дышат надеждою и ожиданием будущей осени.

О эфемероны человеческого рода! Сколь жалка и вкупе завидна участь ваша! Вы умираете и более уже не существуете по отсутствии из города, но зима и возвращение в оный паки вас оживляет. До времени прямого ничтожества сколько для вас предстоит сих смертей и оживлений! О мода, мода! Сколь чудесны твои чародейства! Ты тысяче эфемеронов придала вид человеков и тысячи человеков учинила эфемеронами.

30. Завидная участь новобрачных

О вы, высокопочтенные щеголихи и щеголи! Кто скажет теперь, что вы есть те, кои покусились изобрести способ жениться без всякой причины? Никто не дерзнет и не дерзает изрещи сего. Все ясно усматривают, что брак ваш имеет целью модное ваше блаженство. Какая нужда, что сие блаженство есть модное, а не совершенное? Простяки не разумеют, что модное ныне значит совершенное. Пусть судят вас подобные вам умы.

Они удобно усмотрят всю тонкость цели вашей в рассуждении брака. Ибо какое бы, например, средство могло избавить девушку от возвращения в деревню? Чрез какие просьбы могли бы они склонить своих родителей оставить их на целый год в городе? Какой бы способ помог навеки вырваться из родительского дома и отчизны?

Сии-то причины для знающих в оных силу суть наиважнейшие причины к браку. В рассуждении супружества ведь вся важность состоит не подлинно в человеке, но в том, что сей человек учиняет нас женами, то есть освобождает от вечной и утесняющей неволи. Лишь бы имение было равное, а о разуме узнать можно после, и притом надлежит и то сказать, что для такового замужества какая и в оном нужда? Любовь есть также из числа безделок.

Мужу с женою не любовниками быть, следовательно, на что знать и о склонности сердец. Если окажется, что мужья не любят, тем для них хуже, а для жен лучше. Если выйдет, что и жены также не любят, из сего следует, что чувства их равны и они равно свободны и друг другу не в тягость. Если найдется, что мужья страстны, а в женах нет к ним любви, по крайней мере утешительно для последних иметь домашнего искусного актера dans le tragique.

Если усмотрено будет, что мужья не любят, а жены ими страстны — скорое мщение! Скорое мщение! Квит за квит… С обеих сторон будут оставаться дома те деньги, кои определяются на покупку для кофею оленьих рог. Итак, в рассуждении брака щеголихи и щеголи не могут ошибиться и потерять что-либо неудачею. А между тем сколько они имеют важных, тонких, истинных, а паче модных к тому причин! Какие приобретают они с помощью брака выгоды!

Между тем как бедные их подруги, заключенные в сие скучное время большею частью в родительских домах, упражняются в одних рыданиях по городским утехам и утопают в слезах о приближающемся отъезде в проклятые деревни, вы торжествуете, вы всюду рыскаете, вы свободны и вы остаетесь в городе на целый год. Как для сего можно было не выйти вам замуж? Важные причины! Вы остаетесь на целый год видеть все утехи, гуляния и зрелища.

Накануне Вербного воскресенья вы выедете на гулянье в прекрасном фаэтоне. На Святой неделе поедете вы под Новинский монастырь, a потом к Ехалову мосту в новой карете. Мая первого вы верно со всею вашею пышностью и обновками выедете также в новой легонькой колясочке рубликов от тысячи. Тюльпа, гулянье под Девичьим монастырем и даже Полевой двор и Дрогомиловский мост удостоятся вашего посещения. He оставите вы также Дворцового саду, а возлюбленные ваши воксалы, яко главнейшая цель вашего замужества, преимущественно пред прочими займут ваш дух и сердце.

К гулянью на Трех горах и под Петровским дворцом поспеют у вас какие-нибудь обновки. Вы часто будете ездить куда-нибудь прогуливаться и за город. Фейерверки и духовая музыка достойны того, чтоб вы посещали знакомых ваших Подмосковных. Напоследок гуляния под Симоновым, у Спаса на Новом, под Андроньевым и Донским монастырями непременно вами посещены будут.

Вот годовой круг вашего блаженства! Как для сего не выйти замуж? Одни воксалы, сии любезные и неоцененные воксалы заслуживают, чтоб вы для них пожертвовали вашим сердцем.

Какие важные и убедительные причины! О счастливые и пресчастливые девушки, умевшие нынешнюю зиму выпрыгнуть замуж! Ваша участь завидна! Между тем-то, как вы уже занимаетесь сими предметами, ваши подруги с плачем оставляют или оставили уже город. Проклятые и скучные деревни становятся адом их сердцу, а блаженство их не прежде будущей зимы настанет, до которой вы успеете навеселиться, нащеголяться, соскучить спектаклями, зрелищами и гуляньями; соскучить мужем и сами собою и разорить его и себя!

31. Заключение, которое могут и не читать, если кому недосуг

Познание происхождения и свойств нынешнего образа жизни занимало собою большую часть философов. Для исправления укоренившихся предрассудков и заблуждений нередко возглашали они на кафедре учености поразительнейшие истины. Но мода, которая даже успела простереть власть свою и до наук, от слога и писателей требовала приятности, легкости и слов испорченных и приноровленных к языку большого света. Почему слог философически оказался столько же сходен с наречием щеголей, как язык китайский с французским.

Философические осуждения нравов читались одними только философами или любоучеными людьми. Сии преполезные произведения ума человеческого редко достигали до тех, для коих были писаны. Яснейшие истины нимало не простерли лучей своих до омраченности тех людей, коим наипаче предуготовляли благодетельную свою помощь.

Философические творения, исполненные вникновенностью в истинные причины и происхождение страстей и пороков, для умов большого света были столько же непонятны, как для бессчетных нумерация, для слепых астрономия, а для глухих музыка. Напротив того в рассуждении исправления нравов гораздо более успела забавная сатира, посредством коей придается творению вместо глубокомыслия острота; вместо тонкого открытия и исследования причин сильное заключение, представляющее последствие; вместо искусного и правильного слога приноровчивость оного, красота и блеск, чрез которые дух приятно удовлетворяется, a мысль скорее и живее действует.

Острота в примечании человеческих пороков и глупостей, живые воображения, приноровчивость писания, сильные, а по необходимости учинилось, что и самые модные изображения дурачеств; шутливый и общественный тон слога, представляя и самую философию одетою в модное платье и английский картуз, чрез то соделывает ее любезною для большого света.

Соединения и перехождения материи в сатирических сочинениях, проистекая от живого и горячего возбуждения мыслей, привлекают сообращение, поддерживают впечатлительность и приятным образом внушают наставительность и исправление. Искусно представленная достойная посмеяния сторона пороков отнимала у оных их силу и власть и много поспешествовала истинному уменьшению зла в нравственном свете.

Итак, следуя выгодности сего рода сочинений, приноровляемых ко нравам и понятиям светских людей, писал я сии иносказательные для них наставления и советы, сколько можно стараясь уравнять приятность с пользою, а заманчивость с наставительностью и исправлением.

Я наблюдал здесь некоторое распространение для того, дабы чрез то способствовать действию впечатления, и поместил некоторые многоразличности в опасении, дабы не наскучить и не утомить продолжением. Предложены здесь такие истины, которые без труда и с пользою легко в чувствование и чувство переходят.

Я не заботился о строгом и полном предписании правил; но более пекся об означении важнейших из них. Я нападал на те слабости и заблуждения светских людей, коих худые влияния весьма чувствительны благополучию, просвещению и спокойствию человеческого общества. В рассуждении сих иносказательств ощущение и сравнение противоположностей оставлял в некоторых местах читателю, а в иных открывал оные заключениями. Вступая на разные сцены, так как бы удивляясь сам прелести пороков, слабостей и странностей, напоследок старался нечувствительно обнаружить вред, пустоту и глупость оных.

Сим иносказательством по крайней мере желал я обнаружить главнейший образ мыслей, сокрывающиеся чувства, пороки, заблуждения, предрассудки, слабости и странности. По крайней мере, желал я изобразить тайнейшие причины зимних съездов из деревень в столицы; зимние прожитки, веселости, забавы и времяпровождения большей части людей.

Впрочем, счастливым себя почту, когда некоторые здесь находящиеся начертания смогут исправить порочных и отвратят других от пороков, постыдят заблужденных и снимут маску с заблуждений, осмеют глупых и учинят смешными глупости.

Конец III и последней части

📑 Похожие статьи на сайте